Револьвер выстрелил, раз, два, а потом она опустошила весь барабан. Звук
был громким до безумия, Гамилькар слышал выстрелы даже сквозь
металлические руки, обвивающие его голову. Крупнокалиберные пули
врезались в тело монгола в упор, и гигантский воин отшатнулся, даже его
боевой костюм был подвержен колоссальной кинетической силе середины
двадцать первого века.
Канелия отбросила револьвер и перепрыгнула Гамилькара, она не
колебалась, инстинктивная потребность выпотрошить на мгновение
ошеломленного врага двигала ее вперед, мышечная память, вбитая в тело во
времена сражений в клетке. В ее левой руке появился нож, и она нырнула
подмышку к стыку, хорошо зная боевые костюмы и их уязвимости.
Господин Кхунбиш пнул ее с жестокой силой и она приземлилась на спину в
нескольких метрах. Очень неторопливо она поднялась на ноги и
отряхнулась. Бросила взгляд на Гамилькара, но он почти не видел в ее
глазах узнавания, лишь ослепительную ярость.
– Отбой, полковница Шакия, это приказ, – сказал Додже.
– От тебя, мудила, я приказов не принимаю, – сплюнула она. Ее нож
прочертил ленивую орбиту от господина Кхунбиша к Додже.
– Ну-ну, какая ты грубая, – улыбнулся Додже. – Карма?
– Отбой, полковница Шакия, – приказала Карма. Ее слова звучали с
ощутимой весомостью, словно сами поры комнаты были заполнены ее
субстанцией. Если ранее она и не участвовала в полную силу, было ясно,
что теперь здесь находилась вся полнота ее разума, сфокусированная на
этом моменте.
– Отгребись, – зарычала полковница.
На этот раз ее голову вывернуло прямо вверх и она застыла. ЛМА был
простым мулом, предназначенным сопротивляться внешнему влиянию. Эхо было
тварью совсем другой породы. Карма ударила ее физическим порывом данных,
ощущаемым Гамилькаром в нескольких метрах от нее, ревущая река, которая
могла бы смыть более слабый разум. Канелия Шакия сопротивлялась
полсекунды, одинокий рыбак против цунами, чтобы, наконец, опуститься
против воли на одно колено. Ее нож выпал из вялых пальцев.
Додже подошел и влепил ей пощечину, достаточно сильную, чтобы из
рассеченной губы проступила кровь. Кошмарный старик поднял нож, а
Гамилькар в тошнотворной панике продолжал смотреть, не в силах
отвернуться.
– Ох, да какого хрена, – РеГи ткнула короля джиннов в спину. – Давай,
блин, сделай чего-нибудь.
– А ну стоп, нахрен! – выкрикнул Мелек Ахмар, поднимая руку.
Сила вздыбилась над ним почти видимой волной, и впервые в жизни
Гамилькар Панде видел и ощущал могущество старейшего джинна. Если
нападение Кармы было бурей, то это была сверхновая, бурлящий разлив сил
за гранью человеческого понимания. Само время замедлилось до тонкой
струйки, движение стало невозможным, воздух уплотнился, он почти видел
акустические колебания от крика Мелека Ахмара, волны в пыли.