— Есть три уголовных дела, в которых Завгородняя проходит свидетелем. Все три — о черных риелторах. Могу сказать со всей очевидностью, эта Завгородняя — в доле с преступниками, но ее преступное деяние пока не доказано.
— Вы сообщили об этом Вешкину?
— Он звонил мне сегодня утром, и я рассказала. Также передала ему еще одну интересную информацию. Мне попалось старое дело о двойном убийстве, которое касается самого Велембовского.
— Он — убийца? — ужаснулась Дайнека.
— По крайней мере, подозревался. Дело осталось нераскрытым.
— В это трудно поверить.
— Особенно если учесть возраст самого Велембовского на момент убийства его родителей.
— Да это просто ужас какой-то. Его подозревали в убийстве собственных родителей?
— Велембовскому тогда было пятнадцать лет.
— Так давно.
— Прошло почти шестьдесят лет. Дело хранится в архиве.
— Но как же вы о нем разузнали?
— Забила в поиск фамилию Велембовского и сделала выгрузку из базы данных. У погибших, мужа и жены, была та же фамилия.
— Ознакомились с делом? — спросила Дайнека.
— В общих чертах. На всякий случай запросила все материалы. В понедельник мне привезут их из архива.
— Даже как-то не по себе…
— В чем дело, Людочка?
— Старик не произвел на меня дурного впечатления. Хотя отец назвал его Люцифером.
— Не будем спешить с выводами. Ознакомлюсь с делом — тогда будет ясно. — Елена Петровна вздохнула: — Хотя как это поможет Вешкину? Скорее всего — никак.
Домой Дайнека вернулась к вечеру и сразу заглянула в гостиную. Отец смотрел телевизор, но, заметив ее, приглушил звук.
— Тебе звонила подруга.
— Кто такая? И почему не на мобильник?
— Она сказала, что ты не берешь трубку.
Дайнека вспомнила, что, когда поднялась к Елене Петровне, забыла сумку в машине. Такое с ней случалось, и часто. Она недовольно поморщилась и уточнила:
— Так кто, говоришь, мне звонил?
— Та самая подруга, к которой ты отправилась с букетом цветов. Кажется, ее зовут Азалия Волкова.
Дайнека молча кивнула и опустила глаза.
— На всякий случай, чтобы ты знала: день рождения у твоей Азалии в марте.
Глава 17
Коварство и жестокость
Утром Дайнека пошла на кухню и вернулась в постель с куском лимонного пирога. Пока ела, скормила полкуска Тишотке — он сидел у кровати, положив на нее передние лапы.
В комнату заглянул Вячеслав Алексеевич:
— Не спишь? — И, убедившись, что дочь не спит, показал Тишотке ошейник: — Идем гулять!
Они ушли, а Дайнека отправилась на кухню за чаем. Из коридора услышала звонок и вернулась в свою комнату.
Входящий звонок был от Сергея Вешкина.
Она ответила:
— Да!
— Послушай, я тут искал… — Он замолчал и, понизив голос, спросил: — Отца поблизости нет?