— Он вышел с Тишоткой. Теперь по утрам он гуляет с собакой.
— Я нашел твоего Шныря.
— Где он? В Склифе?
— Лежит в Боткинской больнице, во Второй неврологии, пятьсот вторая палата. Никита Васильевич Шнырев, шестьдесят шестого года рождения.
— Едем! — Не выпуская из рук трубки, Дайнека стала натягивать джинсы.
— Придется подождать до пяти часов вечера. В пять я буду ждать в машине рядом с твоим домом.
— Ну, нет! — запротестовала Дайнека. — Едем сейчас!
— Сейчас не могу.
— Вот черт!
— Не сквернословь, не поможет. Раньше пяти все равно не приеду.
— Ну, хорошо… — Оторвав трубку от уха, она натянула футболку. — Я подожду.
Сергей Вешкин недооценил коварства Дайнеки и ее махрового эгоизма. Пообещав дождаться пяти, она не собиралась этого делать.
Прихватив сумку и ключи от машины, Дайнека выскочила в прихожую и там столкнулась с отцом.
— Ты куда? — спросил он. — Опять за цветами? Дайнека остановилась.
— Прости меня, папа. Я соврала.
— Знаю. — Вячеслав Алексеевич снял с Тишотки ошейник и, распрямившись, спросил: — Какой в этом смысл?
— Смысл точно был.
— Не стану расспрашивать. Знаю, все равно правды не скажешь.
— Скажу! — Дайнека пообещала, сама не зная зачем.
Однако, если задуматься, причина была на поверхности: она не хотела выглядеть беспринципной вруньей. Ее поступок был честным, и она решилась на правду.
— Я ездила к Елене Петровне.
Немного помолчав, отец проронил:
— Зачем?..
— Чтобы рассказать, что случилось на даче.
— Рассказала?
Дайнека кивнула, и отец задал новый вопрос:
— А меня спросила: хочу ли я этого?
— Разве нет?
— Нет, не хочу.
— Но мне казалось…
— Тебе нужно отучиться совать нос в чужие дела, — строго сказал отец.
— Но вы-то мне не чужие!
— Мы — взрослые люди и сами во всем разберемся.
— Чего проще: позвони Елене Петровне и… — начала Дайнека.
Отец прикрикнул на нее:
— Не лезь не в свое дело!
— Тебе плохо! Я же вижу! — со слезами в голосе проговорила Дайнека.
— Скажу один раз, и больше мы к этой теме не возвращаемся. — Вячеслав Алексеевич твердо посмотрел ей в глаза. — Я не барбос, чтобы меня выставлять из дома, пусть даже по телефону.
— Ты обижен?.. — Дайнека наконец поняла. — Неужели ты ее не простишь?
— Нет. Не прощу.
— Да что вы, в самом деле, как дети!
— Больше к этой теме не возвращаемся. Мы договорились.
— Я — не обещала.
— Да ты у меня прохиндейка, — усмехнулся Вячеслав Алексеевич. — Тебе палец в рот не клади.
— И при этом я только что выложила тебе всю сущую правду.
— Не всю.
— Папа!
— Ты не сказала, куда уходишь сейчас. Дайнека опустила голову и замолчала.
— Вот видишь, — разочарованно заметил отец. — Как тебе доверять?..