— Как это не найдет? — возмутился Головлев.
— Это что? Предчувствие или знание? — строго спросил Саламатов.
Парторг невольно умолк. Он думал о той ответственности, которую принимал, поддерживая Нестерова. Саламатов ждал.
— Знание! — сказал, помедлив, Головлев.
И Саламатов понял: это говорил геолог, может быть, менее образованный, чем Палехов или Меньшикова, но имеющий свою точку зрения на предмет и свои идеи. Игнатий Петрович поднялся из-за стола и сказал:
— Ну вот что, товарищи, нам придется выдержать бой, поэтому прошу вас обдумать и обосновать наше мнение, наши возможности. Теперь такими словами, как «верю», «надеюсь», мы ничего не добьемся…
Суслов и Головлев взглянули друг на друга и пошли к выходу.
Саламатов озабоченно смотрел им вслед.
3
Если бы житейский успех измерялся только движением вверх по служебной лестнице, то Борис Львович Палехов должен был бы торжествовать. За полтора истекших года он превратился из рядового геолога сначала в начальника экспедиции, затем в заместителя начальника одного из крупнейших областных управлений геологоразведки. Он с должным смирением говорил, что его выдвижению способствовала война. Этим напоминанием он как бы пресекал разговоры о своих личных качествах администратора, указывая, что он лишь замещает тех, более достойных, кто ушел на фронт. Затем он добавлял, что война вообще выдвигает способных людей как на фронте, так и в тылу. И это нужно было понимать в том смысле, что Борис Львович Палехов наконец-то нашел возможность приложить свои недюжинные силы к делу. В результате этой хитрой философии все приходили к выводу, что он еще только в начале своего блистательного пути и стоит посмотреть, как он будет шагать дальше.
Однако самого Бориса Львовича это успокаивало мало.
Самовлюбленному человеку часто приходится задумываться: а не совершил ли он какой-нибудь ошибки, которая вдруг встанет на его пути как неодолимое препятствие? И чем шире такой человек шагает по пути к успеху, тем страшнее ему кажутся его мнимые или настоящие ошибки. Нечто подобное переживал и Палехов.
Он был совершенно твердо уверен, что Нестеров ничего но найдет на Ниме. Так же уверен он был и в том, что главный геолог комитета, рекомендовавший Палехова на новую должность, вполне согласен с ним в оценке «нестеровской авантюры». А почти благополучное окончание экспедиции, которая все-таки принесла Палехову успех — бурые железняки, вольфрамит, точная геологическая карта еще одного района, — тоже укрепляло позиции Бориса Львовича. И все-таки он был неспокоен.
Карьеризм — это такое состояние души, которое в наши дни приходится скрывать, как дурную болезнь. Честолюбец этого рода боится всего: старых товарищей, которые могут позавидовать ему и из мести (это понятие у карьериста облечено особым, почти мистическим смыслом!) помешать его карьере; новых условий, которые еще неизвестны и иногда не совсем понятны; своих прошлых ошибок, которые могли быть совершены до начала блистательной карьеры, — а вдруг что-нибудь откроется? И он живет все время под бременем страха за свою пресловутую карьеру.