— А где Гругис?
Вилигайла поднял голову, будто лишь сейчас заметив властителя Локисты, и неохотно пояснил:
— Мы вместе с Мингайле ночью вернулись. Они сейчас отдыхают.
— А ты чего же не прикорнул после обеда? Неужто не устал?
— Да я уже вздремнул часок. Много ли мне нужно… — пробормотал старик, отводя глаза.
Скирвайлис почувствовал, что собеседник что-то скрывает — недовольство или даже обиду.
— Что-нибудь случилось? Говори, — потребовал князь. — Я ведь вижу, ты не в своей тарелке.
Вилигайла зябко поежился, одернул холщовую сорочку и погладил полосатого кота, который терся об его ногу.
— Все как обычно… Что было нужно, сделали. Ну а насчет меня, князь, не тревожься, — спокойно произнес старый воин, но в голосе его прозвучала нескрываемая тоска.
Скирвайлис продолжал пристально смотреть на старика, пытаясь угадать, что же гнетет этого человека.
— Я решил оставить твой дом, — сказал Вилигайла, не поднимая глаз. — Да и кому я тут нужен?.. Только под ногами путаюсь… Поищу пристанища на родине.
Князь хлестнул себя прутиком по голенищу и буркнул:
— Как знаешь… Я тебя не гоню.
Сказав это, он тут же зашагал в дом, но там не мог найти себе места — то и дело подходил к окну, хотел поглядеть, что делает старик. А тот привел саврасого коня и стал седлать его. Не утерпев, Скирвайлис выскочил во двор.
— Имей в виду, в сторону Кражяй и Расейняй пробиваются войска крестоносцев. Не время сейчас для прогулок, — предупредил он, подходя к старику. — Здесь, в Локисте, сейчас безопаснее.
— Что мне, голытьбе, терять? А там — глядишь, и кровь живодерам пущу, — ответил Вилигайла и дернул поводья.
Засунув пальцы за широкий пояс, князь неподвижно стоял в загоне и провожал глазами удаляющегося всадника. Он был слегка уязвлен и что-то раздраженно бормотал под нос. Постояв немного, Скирвайлис порывисто направился к клети, толкнул дверь и сердито окликнул:
— Эй сын, может, хватит валяться?
Гругис испуганно вскочил и потер глаза.
Гонец молодого князя Юдикиса доставил в Локисту весть, что рать ордена разбилась близ речки Упины на три группы: одна направилась в сторону Кражяй — Кельме, другая — в Кальтиненай, а третья повернула к Видукле. Нередко разрозненные отряды отбиваются от своих в сторону, сильно отстают и занимаются разбоем. А неподалеку от Гардишке согнали народ на место бывшего замка, и один из братьев ордена, немного знающий жемайтский язык, обратился к нему с проповедью и читал молитвы перед маленьким алтарем. Местные женщины насмерть перепугались и стали плеваться во все стороны, чтобы лишить силы чужие заклятия. А потом крестоносцы выставили угощения прямо на том самом холме: они жарили отнятых у жемайтов барашков, коз и гусей, пили прихваченные с собой напитки и распевали песни. Под конец их вожди совсем развеселились и потребовали привести им языческих девушек. Несколько десятков кнехтов уселись на коней и отправились к знатному боярину Скурвидасу. А те, что остались пить и веселиться, прождали их до зари, да тщетно: не довелось им увидеть ни добычу, ни своих людей. Видно, они нашли конец на земле язычников.