Если пребывание юной гостьи в Локисте было в тягость обитателям имения, которые так и не смогли приспособиться к своенравной девице, то Гругиса обуревали другие противоречивые чувства. С одной стороны, ему нравился ее порывистый, неукротимый нрав, бьющая через край энергия. К тому же он помнил, что девушка может быть и другой — искренней, прямодушной и нежной. Недаром же в тяжелые минуты, после кровопролитной битвы на реке Шунии, он вновь и вновь воскрешал в памяти их встречи, и воспоминания становились для него живительным средством, возрождающим в нем желание жить. Откуда было людям из Локисты знать обо всем, этом? Тут уж объясняй не объясняй, словами всего не выскажешь.
С другой стороны, Гругиса раздражали нескромность и несдержанность Гирдиле. Ей ничего не стоило на глазах всего народа кинуться ему на шею, приставать с поцелуями. Она искренне не понимала, отчего он при этом приходит в бешенство. В таких случаях девушка по-детски расстраивалась и смотрела на Гругиса несчастными глазами.
Когда сумасбродная гостья уехала, весна неожиданно и стремительно принялась снимать с земли зимний покров. То, чего не успели сделать бурные ливни, завершило жаркое солнце. Вешние воды, изрывая откосы промоинами, разрушая берега и выкорчевывая деревья, с шумом устремлялись вдаль и долго еще не возвращались в прежнее русло. Крутясь, сверкая и тревожно бормоча, они спешили, неслись на запад, в сторону Пруссии.
У жемайта при взгляде на этот бешеный, извивающийся змеей поток невольно возникало желание поплыть по реке куда глаза глядят, добраться до великого Немана или Клайпедского залива. Река всегда выносит плывущего по ней в широкий мир, дает возможность увидеть новые края. А жемайту так не терпелось узнать, что творится на западе — ведь оттуда редко приходили добрые вести, чаще всего приползали черные тучи — знамение грозящей опасности, предстоящих мук и лишений.
Общинники Локисты той весной и впрямь недолго радовались спокойной жизни: однажды ранним утром, наполненным ароматом цветущей сирени, у ворот дворовой усадьбы появился отряд орденского войска.
Всадники как из-под земли выросли. Не отпирая ворот, они ворвались во двор, повалив их прямо со столбами. Кони осторожно перешагивали через толстые жердины. В тишине слышались лишь цокот копыт да поскрипывание кожаных седел.
Женщины и дети, бывшие в тот ранний час во дворе, мигом разбежались и попрятались кто где, и только возле княжеских конюшен застыли точно в столбняке несколько челядинцев. Они враждебно уставились на нежданных гостей.