— Да хватит вам, наконец! Неужели, я должна за одну-единственную ошибку расплачиваться всю жизнь?
— Одна-единственная? Не скромничай. Такие ошибки у тебя случаются каждый божий день.
— Значит, сегодня мы не поедем в гости? — поинтересовалась Валентина.
— Какие гости в такой дождь? — кузина покачала головой, — мы промокнем до нитки, не успев дойти до пролетки. Лично я против таких рискованных экспериментов.
— А мне так хотелось увидеть майора в отставке и его четырех дочерей.
— Мы поедем к нему завтра, не расстраивайся. Я и сама рассчитывала провести сегодняшний день иначе.
— Интересно, почему бы это? Я еще вчера предсказывал вам, что сегодня будет дождь. К тому же, он вполне может растянуться надолго.
— Ну уж нет. Не хочу.
— Это ты ему скажи, — Луи кивнул за окно.
— Чем будем заниматься? — Анриетта взглянула на кузину, — может быть, пойдем сыграем что-нибудь на рояле? Правда, я давно уже не тренировалась.
— Я тоже, — отозвалась Валентина.
— Тогда пошли. На твоем фоне мои ошибки будут не столь заметны.
— Может быть, наоборот? — и девушка погрозила ей кулаком.
Они прошли в гостиную, где стоял инструмент.
— Что будем играть? — спросила Валентина.
— Ты — гостья, тебе и выбирать.
— А я не знаю. Что тут у нас? — она взяла ноты и лениво их перелистала, — вот, «Лунная соната», к примеру.
— Она слишком грустная.
— Тогда это. «Орфей в аду».
— А это чересчур веселое. Ладно, давай сонату. Как раз по погоде. Медленно, печально и заунывно.
Анриетта устроилась на стуле, расправив платье. Валентина помедлила и села рядом с ней.
— Я уже почти не помню, как выглядят ноты, — пожаловалась она.
— Раз, два, три, четыре, начали, — скомандовала кузина, невзирая на ее нытье.
Они заиграли, точнее, пытались, но с первого раза у них ничего не вышло. Вскоре, дело пошло лучше и лучше, кузины приноровились.
— Вот и хорошо, — кивнула головой Анриетта, — почти прекрасно. Мне уже начинает это нравиться. Кстати, Тина, я написала тете Марго, что ты гостишь у нас, как мы и договаривались. Думаю, это ее успокоит.
— Вряд ли, — хмыкнула Валентина, — точнее, разозлит. А тетя Олив начнет хвататься за сердце. Знаю я их. Господи, хотя бы сегодня бы могла бы не напоминать мне об этом.
— Ты все еще беспокоишься о том, что о тебе будут думать? Глупости. Если это столь важно, можешь не возвращаться туда вообще.
— Да? А жить я где буду?
— Здесь.
— Здесь? Ты хорошенько подумала, Анриетта? Да уже через месяц ты будешь мечтать о дне моего отъезда.
— Ну уж нет. Я сто лет тебя не видела.
— Все когда-нибудь надоедает. К тому же, что скажет твой муж?