Нужно подчеркнуть, что вся земельная политика 1570–1590-х годов, включая крестьянскую, окрашена в мрачные тона. Историческая традиция именно к этому периоду относит неприглядное событие — окончательное закрепощение крестьян Московии. Здесь как бы подразумевается, что реализовать подобный акт могли только бездушные, коварные правители, использовавшие власть во зло. Напомним: наиболее громкий в этом ряду — указ Ивана Грозного об отмене Юрьева дня от 1581 года, запретившего уход от помещиков. Этот указ прекрасно дополняет образ тирана, выступившего против своего народа, а на закате царствования решившего его закрепостить. Только вот в данном эффектном замысле не достаёт лишь «малого» — самого текста указа, поскольку его никто не обнаружил! Несмотря на это нет недостатка в научных дискуссиях, в обилии комментариев. Факт отсутствия базового документа крестьянской политики наука объясняет двояко. Во-первых, текст считают просто-напросто утерянным, что, заметим, довольно нелепо, поскольку его никогда и не находили. Тем не менее такую точку зрения выдвигали Н. М. Карамзин и С. М. Соловьёв. Во-вторых, закрепощение рассматривают по факту, то есть вне зависимости от каких-либо отдельных указов. Подобной позиции придерживались В. О. Ключевский и М. П. Погодин.
Последующие поколения историков, понимая уязвимость предложенных объяснений, осторожно говорят о запрете Юрьева дня при Иване Грозном, относя это событие к царствованию Фёдора Иоанновича. Однако и это не оказалось выходом. Как выяснилось, уже во время Лжедмитрия І не могли найти актового материала, относящегося к этому правлению, который по смыслу можно было бы подтянуть под версию о законодательном закрепощении. Оставался Борис Годунов, при котором 24 ноября 1597 года правительство издало развёрнутый указ о пятилетием сыске сбежавших крестьян. Но и там пункт об упразднении Юрьева дня (26 ноября) не содержится. В результате версия об установлении крепостного права до прихода к власти Романовых не подтверждалась. А это означает, что созданная ими научная школа не смогла избавить новую династию от репутации подлинных закрепостителей страны, в чём, собственно, и состоял замысел.
При Борисе Годунове практика привлечения западноевропейцев для промышленного строительства не только продолжилась, но и существенно расширилась. Общее мнение историков: никогда ещё иностранцы не пользовались в Московии таким почётом и уважением, как на рубеже ХѴІ—ХѴІІ веков. Некоторые даже считали, что в этом Годунов предвосхитил Петра I. Активно развивались связи с англичанами и голландцами: порт Архангельска принимал до 30 кораблей ежегодно. Было подтверждено право беспошлинной торговли с туманным альбионом, дарованное ещё Иваном Грозным. Королева Елизавета І с энтузиазмом смотрела на открывающиеся возможности сотрудничества с Москвой. Узнав, что Борис имеет намерение женить сына, предлагала варианты с английскими аристократками. Лишь кончина Елизаветы І в 1603 году помешала сватовству. Помимо Англии укреплялись отношения с немецким торговым союзом — Ганзой. Была исполнена просьба 59 городов, входивших в объединение, коим жалована грамота для торговли с понижением пошлины до половины. Кроме того, впервые группа молодых людей направлялась в немецкий Любек для обучения промышленным наукам.