НАОМИ
Просыпаюсь от пронзительного крика: Саки бьется в судорогах у себя на кровати. Трясущимися пальцами нашариваю выключатель.
– Саки, проснись!
Она не реагирует. Подбегаю к ней. Лицо у Саки бледное, все в поту, открытые глаза закатились так, что видны одни белки. Я отшатываюсь – мне страшно.
– Нет… не уходите! – выкрикивает она, заливаясь слезами. Я не могу ее так оставить, но она бьется и вырывается, сражаясь с кем-то во сне. Ее крики раздирают мне душу, как ногти незажившую рану.
– Да проснись же! Проснись! – ору я ей в ухо и трясу ее что есть сил.
Это срабатывает. Она моргает, приходит в себя и тут же начинает рыдать – это Саки-то, всегда такая спокойная.
– Все хорошо, – шепчу я. – Это был просто сон.
– Нет, – выговаривает она сквозь слезы, тряся головой. – Я это каждый день наяву вспоминаю, но во сне ни разу так ясно не видела… во всех страшных подробностях.
– Что вспоминаешь? – Я боюсь услышать ответ. Сумею ли я ей помочь?
– Я видела, как погибли мои родные. Видела и ничего не смогла сделать.
Зажимаю рукой рот. Что тут скажешь.
– Цунами пришло внезапно. Я прибирала кухню за пьяным отчимом и видела в окно, как мама с братиком и сестренкой играют на пляже в мяч. Знала бы ты, о чем я в тот момент беспокоилась! Вот уеду учиться, думала, а они с ним останутся. Из-за этого и упустила секунду, чтобы спасти их.
Попросить Саки не рассказывать дальше? Но ей, кажется, легче от этого…
– Волна выглядела как стофутовой вышины кобра, готовая нанести удар. Когда я ее увидела, было поздно – она уже унесла в море моих и всех прочих, кто был на пляже. Я бросилась за ними. Отчим хотел меня удержать – ему-то смелости не хватило, – но я вырвалась. Прибегаю и вижу груды тел в воде, а перевернутые лодки бьют их и давят. Хотела бы забыть это и не могу… не могу.
– Мне так жаль. Так жаль. – Обнимаю ее и плачу сама. Все внутри сжимается, как представишь, что пережила Саки. Мы ужасались, глядя на это цунами в выпусках новостей, а назавтра о нем забыли. При глобальном потеплении катастрофы, не затрагивающие тебя напрямую, перестают ужасать.
Думая о Саки, Лео, Цзяне, я начинаю видеть миссию «Европа» несколько в другом свете. Может, это и правда выход, но слепая вера не для меня. Я слишком хорошо знаю, что может нас ждать на Европе.
– Что с тобой было потом? – спрашиваю я, вытирая глаза.
– Пришлось остаться с пьяной скотиной – я ведь несовершеннолетняя, и своих денег у меня нет. Думала, потерплю пару месяцев, а потом в университет уеду. Но универ тоже затопило, как выяснилось.