Соколов с видом невинного младенца развел руками:
— Я увидал, что под торпедными стеллажами вдруг вспыхнул сильный огонь, понял, что сейчас рванет. Позвал с собой Георга, и мы побежали.
— А почему, — Дейч подозрительно прищурился, — вы не стали, как положено, тушить пожар?
Соколов усмехнулся:
— Я не знаю ваших инструкций!
— А я не видел огня, — признался Георг.
— А может, огня и вовсе не было? — со злобой произнес Дейч. — Лодка потеряла управление, в двух отсеках погибли наши товарищи, да и нам, видно, идти ко дну, если случайно сюда не забредет германское судно, которое возьмет на борт. И во всем виноваты вы оба. — Он ткнул пальцем в Соколова и Георга. — Вы оба — шпионы. Это вы устроили взрыв. И вы получите по заслугам. — Огляделся. — Кстати, где наш командир? Он во время взрыва должен был находиться на мостике.
— Его взрывной волной сбросило за борт! — заявил Соколов.
Дейч усмехнулся:
— А почему вы остались невредимым?
Сигнальщик сказал:
— Господин лейтенант, поглядите под ноги, на мостике повсюду следы крови.
Штурман, вынувший на всякий случай револьвер и не сводивший глаз с Соколова, добавил:
— Тут, на палубе, тоже кровь. И у русского рукав перемазан…
Дейч тоже вынул револьвер, наставил на Соколова, покачал головой:
— Понимаю, сначала вы убили командира и членов команды, а потом устроили взрыв. Так?
Георг возмутился таким предположением, а Соколов подумал: «Как жаль, что выбросил за борт пулемет! Сейчас бы он очень пригодился». Вслух произнес:
— Господа, вы хорошие воины, да и я, кажется, был неплохим. Я не желаю, чтобы невинный Георг погибал с клеймом изменника. Действительно, я русский разведчик, я устранил вашего кровавого командира, я один устроил взрыв. Я дело сделал и готов умирать с чистой совестью, ибо выполнил приказ своего государя Николая Александровича.
Дейч иронически скривил рот:
— Вы, граф, выполнили приказ бывшего государя.
Соколов твердо возразил:
— Пока государь Николай Александрович жив, он для меня не бывший. Я ему присягал, а офицер дважды присягу не дает. Команда вашей субмарины пролила много невинной крови, и ей больше не ходить по морям. Ее участь — лежать на дне.
Радист, взлетев на мостик, захлебываясь словами, крикнул:
— Перед самым взрывом я перехватил радиограмму с «Цесаревича Алексея». В ответ на SOS отозвался русский миноносец «Стремительный»…
— А, тот самый, что нас бомбил? — забеспокоился Дейч.
— Именно так! Он болтается где-то неподалеку. Может, нас снимут?
Готфрид Дейч грустно усмехнулся:
— Да, снимут, чтобы тут же расстрелять. Я всегда говорил кэпу: не надо топить пассажирские суда, это не красит военного моряка. Кстати, международная комиссия признала фон Шпелинга врагом человечества, военным преступником. Но его уже не повесят, эта участь ждет нас, ибо мы добросовестно выполняли преступные приказы.