— Я сегодня же подам заявление в военкомат. У меня семьи нет, никто плакать не будет. Я завидовал комсомольцам гражданской войны: они могли закрыть райком, чтобы разом всем уйти на фронт…
Когда они прошли, Апуш-бабай сказал:
— Сулейманова знаю, крепкой породы человек. В свое время он добровольцем уехал на фронт...
Во время обеденного перерыва Саша был на кухне. Повариха тетя Таня спросила помогавшую ей молодую девушку Машу:
— Ты, Маша, закрыла погреб?
— Зачем нам лед, когда войну объявили… — равнодушно сказала Маша.
Саша заинтересовался разговором.
— Ежели война, по-твоему, колонию разгонят? — резко возразила ей тетя Таня. — Ступай закрой погреб…
Матросов до вечера стоял на посту. Апуш-бабай давно уже отказался от своего курая, камыш лежал на скамье. Старик, не имея другого собеседника, охотно делится своими мыслями с Матросовым.
— Наводчик в артиллерии — очень ценная профессия. А наводчик в горной артиллерии — подавно редкостная должность. Ежели надо будет обучить молодняк, и я пригожусь: есть еще порох в пороховницах! Может, вспомнят?..
Он обращался к Саше, точно это зависело от подростка. Саша был так взволнован, что ему хотелось сказать: «Обязательно вспомнят».
Разговор с Апуш-бабаем направил мысли подростка совершенно в иное русло. Незаметно для себя Саша начал мечтать о поле боя. Он видел себя то на палубе корабля, то на подводной лодке.
Разохотившийся старик все говорил и говорил:
— Мой прадед воевал на стороне Емельяна Пугачева. Вот так. Я сам ходил на Австрию. Вот так. Если надо будет, еще пойдем.
Саша засмеялся:
— Дедушка, рассыплешься, до фронта не дойдешь…
Бабай, сверкнув взглядом, замолчал. И молчал до самого вечера.
К Саше на пост несколько раз прибегал Директор. Он осторожно расспрашивал Матросова, беспокоясь за сегодняшнюю ночь.
— Саша, — приставал он. — А, Саша! Как ты думаешь?
— Мы победим, конечно, — отвечал Саша, нарочно оттягивая ответ.
— Я не о том...
— О чем же? — словно не догадываясь, спрашивал Саша.
— Сам знаешь...
Матросов подмигивал, давая понять, что при «Пушка-бабае» нельзя же разговаривать на эту щекотливую тему.
Потом заглянул сам Митька Рыжий. Увидев его, Саша сказал:
— Пушка-бабай ругается, не разрешает говорить на посту.
Вот так шло время для Саши в первый день войны...