В июльский жаркий день Рашит, Саша, Митька Рыжий и Директор отдыхали под старым дубом. Митька больше молчал, зато Директор безумолку говорил о делах портновской мастерской, где он теперь работал. Саша читал книгу о Спартаке, Рашит просто лежал на траве, любуясь небом, могучим стволом дуба, слушая шелест листвы и считая кукованье кукушки: сколько еще придется прожить?
Внезапно заглушая все звуки, заговорил репродуктор. Радио несло в эфир слова товарища Сталина. Юноши вскочили.
— Чтобы наши люди не знали страха в борьбе и самоотверженно шли на нашу Отечественную освободительную войну против фашистских поработителей!
Прослушав речь, Рыжий и Директор сосредоточенно замолчали.
— Пошли в радиоузел, — предложил Директор.
Его поддержал Рыжий. Они усиленно приглашали с собой Матросова, но он отказался. Рашит спросил с улыбкой, когда те двое убежали:
— Что ж не пошел с ними?
Саша ответил:
— Здесь лучше. Знаешь, мне хочется поговорить с тобой.
— О чем?
Саша в упор взглянул на друга и, чуть побледнев, произнес:
— Рашит, я теперь знаю свое место. Я обязательно попаду на фронт… Ручаюсь, не будь я Матросом! Я буду защищать Родину, не жалея сил. Если нужна будет моя жизнь, отдам ее. Поверь, это будет так, Рашит.
Рашит вздрогнул, — таким тоном было это сказано.
Они долго сидели под дубом, делясь самыми сокровенными мыслями, мечтами.
— Рашит, ведь мы никогда не забудем третье июля! — вдруг обернулся Матросов к своему другу.
Рашит задумчиво подтвердил:
— Никогда мы не забудем третье июля!
Как легко на душе, когда чувствуешь, что наши мысли совпадают, что у нас одни мечты...
С каждым днем крепла дружба Рашита и Саши.
Саша любил играть на гитаре, Рашит — петь. Саша не понимал его песен, и мотивы были незнакомые. Длинные и грустные, словно ветер поет печально, поет и жалуется. А как хорошо думается под такую песню! Песня будила тихую, теплую грусть.
Рашит внезапно предложил.
— Давай споем нашу песню. Я буду говорить слова, а ты играй!
И быстро, быстро побежали юркие, смешные слова, ноги сами просились в круг под этот веселый мотив. Саша пробовал аккомпанировать, но ничего не выходило. Тогда Рашит попросил:
— Сыграй один.
Саша, быстро перебирая пальцами, начал «Шотландскую застольную» Бетховена. Потом он запел. Рашит с просветленным лицом слушал незнакомую песню.
Осторожно отложив гитару, Саша сказал:
— Знаешь, Рашит, о чем я подумал?
— Что на свете есть разные песни...
— Нет.
— О чем же?
Юноша мечтательно проговорил:
— Я думал о вечности.
— Помню, мой дед говорил, что вечная жизнь там.
Рашит поднял смеющееся лицо к небу.