— От души желаю вам удачи. Вас ждет дорога солдата, суровая, грозная, беспощадная к человеческим слабостям, дорога чести, славы и подвига. До сих пор о вас заботилась Родина, мать всех матерей. Теперь вы выросли, сами должны заботиться о ней. Когда победите врага, возвращайтесь к нам на побывку, встретим, как родных... Мы очень будем ждать вас...
Голос женщины дрогнул. Ребята опустили головы. Но она тут же овладела собой и уже строго, так же, как она предупреждала раньше: «Звонки не повторяются, класс не может ждать одного человека», — добавила:
— Торопитесь, надо успеть в казармы во-время.
Когда вышли из школы, Саша свернул налево к домику, где помещался медицинский пункт. Рашит отказался было следовать за другом, но Саша упросил его:
— Я быстро, поверь, одна минута! Зайдем, Рашит!
Когда они вошли в медпункт, Лида, наклонившись, перевязывала руку какому-то мальчику. Матросов растерянно улыбнулся. Девушка не заметила вошедших. Рашит кашлянул. Лида оглянулась, не успев спрятать в серых глазах тревогу.
— Я уже не ждала, решила, что ушли... — произнесла она, подходя к ним. — Что-нибудь задержало?
Саша глухо произнес:
— Я думал, обрадуешься...
Саша забыл все слова, которые приготовил на прощание, все слова, не высказанные вчера при встрече, вместо этого он проговорил:
— Вот Рашит меня торопит...
Рашит встал, всем своим видом показывая, что и на самом деле пора поднимать якорь, однако Саша еще задержался. Он взволнованно заговорил, подавая Лиде руку:
— Выходит, прощаться пора... Ты отсюда никуда не уезжай. Адрес пришлю.
Лида не взяла руки, она порывисто прижалась к его плечу. Рашит, воспользовавшись этой минутой, выскользнул из комнаты. Юноша неуклюже обнял Лиду, повернул ее лицо к себе:
— Не забудешь меня?
— Нет, — прошептала она.
— И ждать будешь?
— Да.
— Может быть, долго придется ждать. Иногда письма во-время не придут. Мало ли что на фронте может случиться...
— Всю жизнь, Саша! Только ты мне пиши. Все время пиши. Я должна все знать...
Нетерпеливый Рашит постучал в дверь:
— Пора! Честное слово, уйду один. Остальное письмом сообщишь…
Лида подошла к окну, провожая их глазами. Она была одна в медпункте и не могла оставить больного мальчика... Горячие слезы, в конце концов, можно лить и одной около окна...
В общежитии никого уже не было. Дежурный по корпусу, Еремеев, сидя на койке, дожидался их. Обнял обоих.
— Может, там и встретимся еще, — с надеждой проговорил он. Там — значило на фронте.
У ворот их задержал сторож. Неумолимый старик долго вертел в руках повестку военкомата, потом, возвращая ее, строго сказал: