— Яна дружила с Настей?
— Они с трудом находили общий язык, — вздохнула Хлебина. — Настя девчонкой была шустрая, веселая, озорная, а Яна — будто ларчик закрытый: насупится и думает о чем-то своем. Ни с соседскими детьми играть не хотела, ни взрослым помогать по хозяйству. Бабушка Лукерья одна сумела ключик к ней подобрать — сядут вдвоем, перешептываются, колдуют над пяльцами. Мать у меня была не только рукодельница, еще и выдумщица великая, сказки любила, знала их бессчетно, многие сама сочиняла. На старости только, — прости, Господи, — из ума выживать стала маленько: перепутала сказки с былью. Никто уж ее слушать не желал, так она душу отвела напоследок с Яной, наговорилась досыта.
— В Старице или в Рыбном у Яны были какие-нибудь знакомые, друзья? — спросил Смирнов.
Женщина подумала, развела руками:
— Нет. Мы удивились, когда Яна вдруг вышла замуж за Валерку Хромова, — думали, она в девках вековать будет. Внешностью не вышла, характером тоже. А вот, поди ж ты, нашелся жених: смирный, непьющий.
Федотья спохватилась, что с завистью говорит о судьбе Яны, которой уже нет в живых, замолчала.
В комнате было тепло, уютно. На диване, свернувшись калачиком, спал большой рыжий кот. В окнах, за вышитыми занавесками, потемнело, пошел снег. Редкие крупные снежинки прилипали к стеклам.
— Чаю хотите? — предложила хозяйка.
Смирнов вежливо отказался, думал, какой бы еще вопрос задать. Ничего достойного внимания он пока не узнал. На что надеялся? Уходить рано, а о чем говорить, непонятно.
— Можно, я посмотрю вышивки? — вырвалось у него.
Хлебина расцвела от удовольствия. Она повела его в просторную спальню, где все поражало глаз — покрывала на кроватях, подушки, вышитый абажур, салфеточки, чехлы для стульев.
— Это все мамины руки сотворили, — тепло произнесла Федотья. — Хотите, я еще из шкафа достану?
Она вывалила на кровать ворох наволочек, полотенец, изумительной красоты сорочек, поясов, передников и прочих вещиц, назначение коих было Смирнову неизвестно, — начала показывать.
— Вот свадебные полотенца, вот головная повязка… а вот… ой, это не то.
В ее руках мелькнул невзрачный лоскут, тут же полетевший в сторону. Сыщик напрягся.
— Постойте-ка… не отбрасывайте, мне интересно.
Он потянулся за лоскутом, на котором вместо яркого цветного узора был вышит пейзаж: извивы реки, солнце, садящееся в воду, обрывистый берег, дерево… Картинка природы, выполненная виртуозно легкими, четкими стежками, в то же время напоминала детскую игру в виде плоского изображения местности, по которому надо переставлять фишки.