— Да ну? — деланно удивилась Ленка. — Так считаешь?
С берега донесся крик, слов было не разобрать, но слышен голос Ельцова был отчетливо, громко.
— Эгей! — снова закричал Олег, и Пименов, повернувшись, увидел, что тот стоит в полосе прибоя, по колено в волнах, и машет в их сторону руками, как сигнальщик на мачте эсминца.
— Ну вот, мы очухались, — сказал Губатый, — и если ты сомневаешься, то могу тебя уверить, что наше выступление твой Кузя слышал в подробностях. Если не спал. А я думаю, что он не спал.
— Тем лучше, — Изотова, уже начавшая спускаться по лестнице, оглянулась и подмигнула. — Терпеть не могу прятаться. А для тебя это проблема?
— Наша проблема отваливает от «Кровососущего», — взревел лодочный мотор и «резинка» запрыгала по волне в их направлении. — Что-что, а нюх у Куща, как у охотничьей собаки, так что готовься изображать радость внезапной встречи. Легенду помнишь?
— А как же!
— За Ельцовым надо будет слетать.
— Так его укачает снова!
— Я на это и рассчитываю, — сказал Пименов. — Он будет нашим тайным биологическим оружием. Кущ страшно жаден и страшно брезглив. Об этом легенды ходят в порту. Сечешь фишку?
— Да вроде…
Изотова выскочила наверх в той же самой куцей футболке. Слово одеться она понимала достаточно своеобразно.
— Я в трусах, — фыркнула она возмущенно, заметив косой взгляд Губатого. — Что ж мне, шубу надеть?
— Один плюс в этом визите есть, — резонно заметил Пименов, расплываясь в широкой улыбке навстречу подъезжающему Кущу. — У Вовочки всегда можно разжиться контрабандными сигаретами.
— И спиртным? — спросила Ленка.
— И спиртным.
— И еще чем?
— Оружием, например.
Изотова улыбнулась краем рта.
— Ты что, серьезно, что ль? Кущ у нас теперь оружием торгует?
— Ой, Ленка, — проговорил тихонько, не снимая с лица идиотски-радушного выражения, Пименов, — он у нас теперь всем торгует, включая Родину, место у него такое — обязывает! Когда он заговорит — не смей смеяться! Неприятностей не оберешься.
И когда «резинка» приблизилась вплотную к низкой корме «Тайны», сказал уже громко:
— Привет доблестным пограничникам!
— И вам привет! — отозвался Кущ.
Несмотря на то, что Кущенко был невысок и широк в талии настолько, что силуэтом походил на Губку Боба — Короткие Штаны, с таким голосом он бы вполне мог петь кастратом в папском хоре.
Природа, дав Владимиру Анатольевичу богатырскую стать во всем, кроме роста, наделила его тонким подростковым голосом. Отдаваемые фальцетом команды звучали, как форменное издевательство над российским флотом — в общем, и над пограничниками — в частности. Над Кущем пытались смеяться. Правда, продолжалось это недолго. Одному подчиненному — старшине-контрактнику, он сломал нос первым же ударом, здоровенный детина ростом под два метра, буян и выпивоха, стал тише воды, ниже травы. Двум матросам покрушил ребра. Еще один срочник, «не врубившийся» в ситуацию с раздающимся попискиванием, пробовал хихикнуть, и целый месяц гремел гипсом на лестницах госпиталя. После таких весомых аргументов голос Владимира Анатольевича воспринимался окружающими, как бас Шаляпина, и никак не иначе. Новичков, поступавших в расположение части, предупреждали, безрассудных — осаживали. Авторитетным мужиком был Кущ, скорым на расправу и при этом не лишенным чувства юмора. И больших коммерческих талантов. В сочетании с беспощадностью, интуицией, прекрасным знанием лоции и берегов, страсть к гешефтам делала его вероятным хозяином края по пограничной линии. Говорили, что сам губернатор отмечал таланты командира «Кровососущего» — именно Кущ осуществлял «проводки» контрабандных грузов для губернаторских людей, и процент за это брал гуманный.