В случае одаренности мы имеем дело со вторичной гипертимией, берущей истоки в обилии способностей и только с ними связанной. Если же гипертимия, как свойство сильной, подвижной нервной системы, как свойство устойчивого положительно эмоционального тонуса психики, генетически задана наравне со способностями, то характер и судьба таких людей приобретает иную особенность.
Юные, одаренные, энергичные. Если нет у государства надобности в их творческой инициативе, они пускаются во все тяжкие — разнузданную вольницу, лихой разбой, авантюры и пьянство. Если есть социальный заказ на их талант и активность самовыражения — становятся в авангарде великих дел, героями своего времени, творцами истории. Бонапарт жадно искал таланты, имел на них зоркий глаз. Он хотел, чтобы весь правительственный аппарат состоял из высокоодаренных людей. Но судьбы этих людей, постоянно рискующих жизнью и одновременно бесконечно жадных до ее даров, как правило, кратки и трагичны. И даже те, кто выживает в пекле опасностей, в более зрелом возрасте, пресыщенные, ощущают неимоверную пустоту, бессмысленность дальнейшего существования, вынести которое уже не могут. «„Когорта Бонапарта“ — „железная когорта“ молодых, беззаботных, ничего не страшившихся людей, смело уверовавших, что над ними сияет звезда счастья, — что стало с ней? Мюрион, Сулковский погибли в начале пути… Ланн остался равнодушен и к титулам, и к деньгам. В 1809 году он был убит. Та же участь ждала Дюрока, он погиб в 1813 году; Бертье в 1815 году кончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна, как Жюно». Так писал о соратниках Наполеона его биограф А. Манфред.
Ну а в начале своего жизненного пути они постоянно чувствуют, помимо восторга бытия (жизни с размахом, нараспашку), избыток душевных сил, необходимость выплеснуть их, неистребимое желание к самовыражению, испытаниям своих не использованных еще тайных ресурсов, не вскрытых пока способностей. Они искатели приключений, острых ощущений, новых ситуаций, открывающих незнакомое не только в окружающем мире, но и в них самих. «Ведь счастье, — как писал Веллерсхоф, — это пьянящее чувство восторга, когда кидаешься в пучину жизни, смело ныряешь в глубину, зная, что тебя вынесет наверх, на гребень новой волны, зная, что не утонешь, что непобедим». Они верят в особое покровительство судьбы — и потому предприимчивы, бесстрашны в риске. У древних греков это называлось ПАЛЛАДИУМ — святыня, простирающая над человечеством свое покровительство и заступничество. У православных есть Николай Угодник, у католиков — Дева Мария (Эдит Пиаф, нищая парижанка, вознесшаяся к мировой немеркнущей славе, верила, что находится с ней в самых доверительных отношениях). Впрочем, называют это по-разному: «звездой», «таланом», «везением»…