— Все вы иуды! На осину вас…
Кровь бросилась в лицо боевому генералу. Посмотрев по направлению говорившего, Джунковский крикнул:
— Мы иуды? Любопытно знать, почему говоривший приравнял нас — я так понимаю, офицеров дивизии — к евангельскому негодяю? Выходи, говори смело. Перед всеми обещаю, что волос с твоей головы не упадет, не буду тебя преследовать. Ну, храбрец, где ты?
Ряды не шелохнулись, никто не отозвался. Джунковский сквозь зубы произнес:
— Очевидно, говорил трус! Только прячась за спины своих товарищей, он может проделывать свои гнусные делишки.
И вдруг раздался могучий голос Соколова:
— Господин генерал, этот рядовой хочет выйти из строя, однако стесняется. Позвольте явить его свету?
Граф соскочил с коня, вошел в строй и вытащил оттуда крикуна. Им оказался рыжеголовый, невысокого роста мужичок с продавленным, как у сифилитика, носом и узким лбом. Смотрел он исподлобья, ожидая теперь для себя самого страшного наказания.
Соколов оторвал от земли крикуна и, держа одной поднятой рукой вверху, понес вдоль рядов. Тот стал вертеться, размахивать руками и ногами, пытаясь вырваться из железной хватки богатыря. При этом коснулся лица Соколова. Граф внутренне разъярился, но сдержал себя, лишь ткнул солдата кулаком в ухо, отчего тот сразу же обмяк и уже больше не трепыхался.
Крикун был поставлен перед строем. Соколов обратился к Джунковскому:
— Ваше превосходительство, позвольте этого отважного героя покатать на каруселях?
Джунковский неопределенно хмыкнул, опасаясь очередной выходки гения сыска, которая могла бы подтолкнуть солдат на открытый бунт.
Соколов приложил руку к фуражке, бодро отчеканил:
— Спасибо, ваше превосходительство! За отличную и верную службу этот солдат премируется катанием на карусели.
Полк затаил дыхание. Соколов вдруг скомандовал рыжему солдату:
— Руки вперед — ставь!
Крикун, оттопыривая короткие пальцы, выставил руки вперед. На его лице было написано недоумение.
Соколов ухватил руки солдата у запястья, рванул крикуна в сторону и стал его вращать по кругу. Ноги солдата взлетали выше головы. Полк от удовольствия разинул рты, Джунковский несколько растерялся.
Крикун захрипел:
— Отпустите, не буду больше…
Соколов выполнил просьбу, отпустил крикуна. Тот кубарем покатился по земле. Пытался подняться, но неуклюже взмахивал руками и снова валился на землю.
Солдаты умирали со смеху. Соколов вдруг помахал ладонью возле своего носа и приказал:
— Слушай команду — противогазы наде-вай!
Солдаты торопливо полезли в висевшие на боку холщовые, защитного цвета сумки, вытащили противогазы и дружно натянули на лица. Соколов выждал и гаркнул: