Соколов с удовольствием отозвался:
— Шампанское хорошо, а пострелять Поступальский мне позволит?
Джунковский ответил:
— Скажи, что я присоединяюсь к твоей просьбе. Таблица стрельбы у полковника, разумеется, есть. Попробуй поразить склад с боеприпасами. Как раз у них был подвоз. Наши с воздушного шара наблюдали, как немцы позавчера ящики втаскивают и множество подвод было рядом. Готовятся к обороне.
— Бомбить пробовали?
— И бомбили, и из пушек обстреливали. Ну, немцы не дураки, там у них такие накаты сверху — ничего не берет.
Соколов заинтересовался:
— А если партизанскую вылазку устроить? Я с удовольствием бы рванул их боеприпасы…
Джунковский с выражением безнадежности махнул рукой:
— У немцев охранение хорошо поставлено. Если и доберешься до первой линии, то увязнешь дальше — там глубоко эшелонированная и мощная оборона. Склад боеприпасов охраняют так, словно это национальная святыня: колючая проволока, многочисленная стража.
Соколов сказал:
— Ну, так я летать пошел?
— С Богом! Воздухоотряд полковника Ильченко северо-западнее устья реки Ведьмы, в четырех верстах от линии границы.
Полковник Ильченко оказался приятным и веселым человеком, глядевшим на мир громадными голубыми глазищами, говорившим с легким хохлацким произношением.
— Мне приятно с вами познакомиться, Аполлинарий Николаевич! Я столько слышал о ваших подвигах, столько читал! И хотя посторонних мы на самолетах не катаем, но для вас сделаем исключение.
Соколов иронически усмехнулся:
— Какой вздор, полковник, вы несете! Если бы я хотел кататься, я пошел бы в полк конных разведчиков и катался бы вдоль да по бережку речушки под гнусным названием Ведьма. А я хочу летать, самостоятельно. С ветерком! А чтобы горючее попусту не жечь, я сброшу на позиции врага столько бомб, сколько вы мне дадите. И метать буду прицельно.
— Это опасно. Немцы по аэропланам стреляют и подбивают…
— На войне вообще почему-то стреляют, а подбивают далеко не всех. Покажите мне аппарат. — И направился к ангару.
В тоне Соколова было столько решительного напора, что умный Ильченко сразу решил: «Хрен с ним, пусть летит. Все равно от него не отвязаться, не шутка, протеже командира дивизии! Однако мужик боевой, по внешности и повадкам это видно». Спросил:
— Простите, Аполлинарий Николаевич, за глупый вопрос: вы хорошо владеете искусством пилотажа на «Фармане»?
Соколов громко расхохотался:
— Это вы, Виктор Владимирович, правильно сказали: вопрос глупый! Только я не понимаю, зачем умный Ильченко задает глупые вопросы, а?
— Затем, что у меня остались всего две воздушные машины и мне они дороже собственной жизни. — Махнул рукой. — Добре, Аполлинарий Николаевич, садитесь за штурвал «Фармана», а я сяду вам за спину, на место пассажира, буду подавать вам советы и бомбы.