Отпечатав на целлоидинной глянцевой бумаге по шесть экземпляров с каждого негатива, лаборант Иванов одну фотографию положил в карман: «Вещественное доказательство преступной деятельности Зингера!»
Лаборант Иванов выскочил через задний ход во двор, а оттуда проходным двором на Невский. Прежде можно было обратиться за помощью к городовым, но тех еще весной разогнали. Зато медленно и угрожающе шагали военные патрули с красными повязками на рукавах. Сегодня на Невском проспекте их было особенно много.
Лаборант Иванов подскочил к патрулю в морской форме. На бескозырках была надпись: «Аврора». Робко спросил:
— Кто главный из вас?
Рослый, с громадным брюхом матрос сдвинул бескозырку на глаза, хрипло выдавил:
— Докладай, чего произошло! — От матроса крепко несло перегаром, как, впрочем, и от его полосатых товарищей с ружьями, на штыках которых были привязаны красные тряпочки.
Лаборант Иванов, страшно волнуясь, торопливо заговорил:
— Я служу в «Идеале», вон на той стороне наша фотографическая витрина. У нас хозяин, как я установил, шпион. Его надо арестовать.
Патрульные сгрудились вокруг лаборанта Иванова, с интересом слушали. Пузатый матрос прищурил пролетарский глаз:
— Чего-чего?
Лаборант Иванов заробел еще больше, стал путаться:
— Наш «Идеал», то есть Зингер, как пить дать шпион.
Пузатый энергично постучал костяшкой пальца по лбу доносителя:
— А ты, случаем, не псих, а?
Лаборант Иванов не обиделся. Он вынул из кармана фото:
— Глядите, граждане-товарищи патрульные, это ведь германский офицер! Ва-ажный из себя, вся грудь в крестах! Его сегодня наш Зингер у себя тайно фотографировал.
Патрульные передавали из рук в руки фото, цокали языками:
— Ишь, какой проходимец! Ничего не боятся… На Невский германец приперся сниматься на карточку. Орденов-то сколько — не счесть, знать, велика шишка.
Пузатый высказал сомнение:
— Может, твой немец — пленный?
— Нет, вы видите, он ведь в форме, при крестах и погонах, а у пленных все сдирают.
Матросы загалдели:
— Пленные под конвоем сидят, а не променад устраивают! Пленные приморенные, а тут — личность сытая, жизнью довольная.
Пузатый двумя пальцами высморкался на брусчатку, с наслаждением растер сапогом и спросил:
— Как, говоришь, фамилия твоего хозяина? Зингер? Дело мне понятное. Братва, да у них там гнездо. Пойдем, гражданин лаборант, разорим твоего Зингера, обыщем и изымем…
Лаборант Иванов проявил вдруг стратегическую мудрость:
— Надо бы захватить германского офицера! Он должен скоро прийти за фото, а вы тут его — цап! Вещественное, так сказать, доказательство.