— А долго ждать? — спросил пузатый, громко зевнув. Он думал об ужине, который на крейсере «Аврора» заканчивается в половине седьмого.
— Зингер говорит, появится с минуты на минуту…
Пузатый принял деловой вид, распорядился:
— Устраиваем засаду. Расположимся недалеко от входа в этот самый «Идеал», будто бы просто семечки грызем. Как только хозяин немцу фотки выдаст, мы тут же их обоих под микитки: дескать, хенде хох! Германские шпионы, суши весла. Боевая задача понятна? Айда, братва!
Ждать долго не пришлось. Дорогу наискосок от Казанского собора переходил высоченного роста, полный мужественной силы человек в офицерском кителе без погон. Желая ободрить явно оробевших товарищей, пузатый подмигнул:
— Крупная рыбина в сети плывет!
Соколов опытным взором сразу же выделил для себя матросов, понял, что они не просто курят, лузгают семечки и матерятся, но очевидно: они кого-то поджидают. И вероятней всего, этот поджидаемый — он сам. Подумал: «Если меня арестуют, это будет крайне досадно: потащат в контрразведку, посадят под замок, потом пойдут бесконечные допросы, и если даже второпях не расстреляют, то в любом случае время для перехода границы почти наверняка будет упущено. И уходить с пустыми руками нельзя — надо забрать фото. Эх, придумаю что-нибудь, обыграю этих простачков в тельняшках!»
И еще он знал правило: если хотят кого-то арестовать, то обязательно позволят войти в помещение. Вот почему гений сыска, нежданно оказавшийся в роли фигуранта, смело прошел мимо патруля и скрылся в полумраке фотоателье «Идеал».
Матросы посерьезнели, подобрались, для чего-то пощупали штыки. Пузатый поднял вверх загнутый большой палец, ощерился:
— Не робеть! Выйдет сейчас обратно, возьмем на абордаж…
Шло время, Соколов из ателье не выходил. Пузатый не выдержал:
— Он чего, уселся пить чай, что ли? Совесть надо иметь, мы и так на ужин опаздываем. Братва, ждите тут, я пойду вовнутрь, проверю. — Погрозил кулаком: — От дверей ни шагу! Глядите в оба, революционную бдительность крепите, чтоб не убежал от вас! — Прижимая локтем винтовку, пузатый нырнул в дверь.
И тоже исчез. Казалось, минула вечность. Матросы с «Авроры» устали ждать, стали роптать:
— Нам тут спать, что ль? Чего он не идет…
В это время в витрине, на фоне запечатленных для вечности усатых кавалеров, дородных купчих и большеглазых младенцев, появился изящный человек в смокинге — Зингер. Он решительным образом поставил картонку с надписью «Закрыто». Затем мелькнул в дверях, на мгновение блеснув остроносыми лакированными штиблетами, прихлопнул двери и стукнул изнутри тяжелым засовом.