В свете прожектора появляется Кунг Хе. На ней обтягивающее зеленое платье, расшитое пайетками, и огненно-рыжий парик. Жених одет как пиратский принц. Зал аплодирует. Я поднимаю руку, и Джо несколько раз хлопает мне по ладони. Мы будто снова и снова даем друг другу пять.
– «Русалочка», – говорю я.
– А почему бы и нет? – отвечает Джо.
– А теперь давайте тепло поприветствуем друзей жениха, которые исполнят специальный номер, – объявляет диджей.
Свет слегка приглушают. Суперкорейцы вскакивают со своих мест. Я замечаю, что у них на головах появились белые гарнитуры с микрофонами – когда это они успели их надеть? Одна из девушек в свете прожектора произносит пламенную речь под проникновенный аккомпанемент электрического пианино.
– Что она говорит? – спрашивает меня Джо.
– Что‐то про глубокое море. Я сам далеко не все понимаю.
Я говорю по‐корейски немногим лучше Джо, а она говорит совсем плохо.
Бит меняется. Теперь это классический хип-хоп конца 90‐х. Суперкорейцы выстраиваются на танцполе, и начинается настоящее представление.
– Блин, да я же прикалывалась, когда сказала, что это поп-группа! – говорит Джо.
Суперкорейцы хлопают в ладоши в такт музыке, и за ними начинают хлопать все гости в зале. У меня появляется знакомое всем лимбийцам чувство, оно всегда появляется, когда вокруг меня все насквозь пропитано Кореей: мне кажется, что кореец из меня не получился, да и американец тоже, поэтому единственное, что мне остается, – это сбежать и спрятаться на планете Фрэнк.
Суперкорейцы хлопают в ладоши и смотрят на наш стол. Типа, хлопайте с нами.
– Я на этот бред не подписывался, – говорю я.
– На хрен, – стонет Джо, – на хрен все это.
– Пошли.
Мы незаметно сбегаем, оставив за столом лимбийцев, которые, как зомби, хлопают в такт музыке. Мы с Джо выходим в сумерки. Сквозь иллюминаторы слышна приглушенная музыка. Она сливается с розовым шумом океана. Чайки к вечеру затихли. Огромное оранжевое солнце склонилось над горизонтом.
Мы находим укромное местечко и, облокотившись о перила, смотрим на закат. Я передаю Джо невидимую сигарету, Джо делает вид, что затягивается, выдыхает и возвращает ее мне.
– Кажется, именно это мне и было нужно, – говорит Джо. – Мне нужно было отвлечься от своих мыслей.
– У тебя все в порядке?
Она бьет меня плечом в плечо:
– Мне холодно.
– И правда похолодало, – отвечаю я.
– Дурачок, это значит, что ты должен предложить мне свой пиджак.
Да, точно. Снимаю пиджак и набрасываю ей на плечи. Просто обидно прятать такие замечательные плечи. Она закутывается в пиджак и, многозначительно посмотрев на меня, говорит: