Моя нога больше не болит. Я чувствую себя выше, будто восстановление прибавило мне несколько сантиметров роста. Никому не говоря, я ухожу на пробежки, возвращаюсь домой когда вздумается, сам готовлю себе. Я изучаю музыкальную тусовку в Пало-Альто и рядом с ним. Я уже вижу себя на местной сцене.
Я рассказываю про это маме с папой, они замечают, что мне это интересно, а я замечаю, что они «грустливые» (то есть грустные и счастливые одновременно). Мама с папой считали, что я уже вырос, но вот я опять меняюсь у них на глазах. Я теперь совсем другой. Кью тоже замечает, что я изменился. Мы заканчиваем кровавую и безжалостную кампанию «Возвращение Тотека» под моим далеко не самым мудрым руководством. Я не умею командовать. Я ничего не продумываю.
– Обалдеть, чувак! Я тебя обожаю! – кричит Кью.
Но ни Кью, ни мама с папой не знают о маленькой потайной комнатке в кунсткамере моего сердца и о том, что там спрятано.
Но вернемся к бесшабашно-кровавой кампании. К тому времени, когда Пол наконец доехал до нас, мы уже уничтожили верховного блейдлинга в замке Пикьюатлалтейака, разделили награбленную добычу и вернулись каждый в свои владения. Раньше после этого мы копили ресурсы, залечивали раны и готовились к следующей большой кампании. Но больше кампаний не будет. Кью просто закрывает тетрадь со своими записями, убирает картонные экраны, застегивает свой огромный рюкзак и с облегчением выдыхает.
Пол, посмотрев на свою фигурку Тотека, убирает ее в специальный мешочек.
– Ну вот и все, – говорит Пол потом. – Isang bagsak?
Мы хлопаем.
– Так во сколько вы завтра уезжаете? – спрашивает Кью.
Я смотрю на Олмо:
– Мистер Олмо, во сколько?
Мы с Полом вместе едем на север. Я высажу его в Санта-Круз, а потом поеду в Стэнфорд.
– Не знаю, – отвечает Пол. – В девять? В десять? Может, в одиннадцать? Или после обеда?
– В воскресенье машин будет немного, – говорю я. – Сбор первокурсников в понедельник. В любом случае успеем.
– Просто не верится, что это последний раз, когда мы… – От нахлынувших чувств Пол не в силах закончить предложение.
Мы втроем обнимаемся, чуть‐чуть не столкнувшись лбами. Потом Пол с Кью уходят. Буквально через несколько секунд после того, как они ушли, появляется мама.
– Они уже уйти?
– Да.
– О, – говорит она, поникнув. – Я хотеть говорить «до свидания».
– Ты их увидишь на День благодарения.
Она открывает рот, чтобы что‐то сказать, но передумывает. Я думаю о том же, о чем и она. «Но папы тогда с нами уже не будет».
– У тебя все в порядке? – спрашиваю я.
– Я о’кей.
– Мама, говори, в чем дело. Что такое? Что ты хотела сказать?