– Как его имя? – повторил я.
Он вздохнул:
– Не знаю. То, что он написал в книге, наверняка липа. – И он подтолкнул книгу ко мне.
Я прочитал: «Джон Тернер, Сан-Франциско». Почерк был неровный и мелкий.
– Тернер, – произнес дежурный задумчиво. – Если бы я получал по доллару за каждого Джона Тернера в этой книге, я бы давно разбогател и бросил эту поганую работу.
– Он не сказал, почему прибыл так поздно? И как долго пробудет?
Дежурный снова втянул голову в плечи.
– Если я буду держать деньги в руках, мистер, моя память будет работать гораздо лучше. Когда вам будет столько, сколько мне, вы увидите, что в голове уже ничего не держится.
Я выронил банкноту на стойку.
– Пусть она лежит здесь, – сказал я. – Смотрите на нее.
Наклонившись над банкнотой, он затаил дыхание, потом поднял глаза и спросил:
– Так что вы хотели узнать, мистер?
Я повторил вопрос.
– Он сказал, что опоздал на последний поезд и уедет первым же утренним. Просил разбудить в семь утра.
– Куда идет поезд?
Он огорченно покачал головой:
– Этого он не сказал. Но только не в Сан-Франциско. Завтра с утра туда поездов нет. Может, в Сан-Диего. Последний поезд в Сан-Диего ушел в половине третьего ночи, а первый завтрашний уходит в половине восьмого.
Подумав секунду, я спросил:
– В каком он номере?
Дежурный положил палец на банкноту и начал медленно двигать ее к себе.
– В двадцать восьмом, – ответил он. – Но наверх я вас пропустить не могу – нужно снять комнату.
– Двадцать девятый или двадцать седьмой свободны?
Он посмотрел через плечо на висящие за стеклянной дверцей ключи, затем, не убирая палец с банкноты, левой рукой снял с крючка ключ от двадцать девятого номера.
Положив его передо мной, он быстрым движением, как ящерица муху, слизнул десятидолларовую банкноту со стойки.
– Два доллара за ночь, – сказал он. – Не самая плохая комната. У него, во всяком случае, хуже.
Я выудил из бумажника еще два доллара и взял ключ.
– Если я не встану сам, – велел я, – разбудите меня в половине седьмого.
– Ладно, – кивнул он. – Поднимитесь по лестнице на второй этаж и поверните налево.
В коридоре тускло мерцала лампочка. Ковер на лестнице был чуть толще бумаги, двери щеголяли сбитыми косяками и выцветшей краской. Над лестницей висел слабый запах капустного супа, туалета и немытых тел. Да, отель «Вашингтон» нельзя было отнести к лучшим отелям Палм-Сити.
Пройдя номер двадцать семь, я приостановился у номера двадцать восемь и стал слушать. Все, однако, было тихо, и я прошел дальше, к номеру двадцать девять, сунул ключ в замочную скважину, осторожно его повернул и открыл дверь. Нащупав на стене выключатель, я зажег свет и, стараясь ступать без шума, вошел в комнату. Скорее, это была кроличья клетка. Я закрыл дверь и огляделся.