Я внимательно вгляделся в него.
Это был совершенно не тот типаж, который подошел бы Долорес для совместного путешествия. Маленького роста, коренастый, он выглядел лет на шестьдесят. Мясистое лицо избороздили тонкие маленькие вены запойного пьяницы. При свете я смог разглядеть, что одежда на нем была довольно поношенная и старая. Синий костюм светился на рукавах. Серая фетровая шляпа выцвела и засалилась. На нем была только одна новая вещь – бледно-голубой вычурный галстук с желтыми лошадиными головами.
Разговаривая с дежурным, он беспрерывно вытирал лицо грязным платком, и даже со своего места я мог видеть, что он сильно нервничает и волнуется.
Наконец он подал дежурному какие-то деньги, и тот подтолкнул ему книгу записи посетителей. Человек что-то там написал, взял ключ от комнаты, который дежурный бросил на стойку, потом, подхватив чемодан, пересек вестибюль и исчез на едва освещенной лестнице.
Я поколебался мгновение, потом толкнул двойные двери и вошел в вестибюль отеля.
Старый, издерганный жизнью дежурный окинул меня безучастным взглядом.
Я подошел и оперся на стойку. Увидев этого человека вблизи, я понял, что, если хочу от него что-то получить, нужно действовать самым примитивным методом. Протертый до дыр костюм и обтрепавшиеся манжеты вопили о его бедности.
– Сейчас наверх поднялся человек. Мне нужно знать, кто он такой, – сказал я веско.
Вытащив бумажник, я достал десятидолларовую банкноту, дал дежурному возможность ей полюбоваться и стал аккуратно складывать ее. Получился маленький комочек, и я сунул его между костяшками указательного и среднего пальца левой руки, откуда он торчал словно флаг. Я положил левую руку на стойку в метре от него.
Глаза дежурного соскользнули с моего лица и стали ощупывать сложенную банкноту. Я увидел, как раздуваются его сплющенные ноздри, а лицо принимает осмысленное выражение.
– Мы не даем сведений о наших клиентах. – Голос его звучал неуверенно. – Кто вы такой, мистер?
– Человек, который покупает сведения за десять долларов, – ответил я.
Он втянул голову в плечи и прикрыл глаза – видимо, думал. Так он был похож на тощую нахохлившуюся курицу. Наконец он открыл глаза и снова уставился на банкноту.
– Вы не полицейский, – сказал он, как бы обращаясь к самому себе. – И не частный детектив.
Его усталые глаза снова переместились с банкноты на мое лицо в тщетных поисках разгадки.
– Какая разница, кто я? – нетерпеливо бросил я. – Как его имя?
Рука его – похоже, он не мыл ее неделю – робко потянулась к банкноте. Я позволил ей приблизиться, но, когда она была почти у цели, отодвинул свою.