— Вот как?! — крикнула Мари-Луйс. — Знай же, что я обыкновенная шлюха, а не царица армянская.
Таги-Усак снова кинулся перед ней на колени:
— О царица! О божественная моя Мари-Луйс! Тобою одной и живу в этом мире! Ты величайшая из женщин! Не казни себя! Все содеянное тобой полно величия!..
Потрескивая, догорало в светильниках масло.
— Скажи, горе мое, что ты от меня хочешь? — вдруг тихо спросила Мари-Луйс после продолжительного молчания.
— Сбрось камень со своего сердца! — взмолился Таги-Усак. — Примирись с Каранни… Он любит тебя…
В негодовании царица даже подскочила на стуле.
— Ни в коем случае! — воскликнула она. — Никто из мужчин впредь не будет мне желанным. Я хочу жить иной жизнью, неведомой и недоступной вам. Хочу жить сама собою, но не только для себя!..
Через мгновение, уже успокоившись, Мари-Луйс ровным голосом, но очень властно проговорила:
— А теперь послушай, что я тебе скажу, и беспрекословно все исполни. Весь провиант, отложенный для пленных, раздай голодающим армянам Нерика! Иди…
Таги-Усак молча покинул покои царицы.
* * *
Три дня уже, как прибыли в Нерик.
Площадь перед храмом бога Мажан-Арамазда, запруженная пленниками, полнилась медным перезвоном цепей, в которые они были закованы. Их согнали сюда восстанавливать то, что ранее разрушили хетты.
Надсмотрщики стояли над ними с кнутами и тяжелыми дубинками, то и дело подгоняя и приговаривая:
— Работайте, работайте!..
Рано утром Каранни и военачальники на колесницах проехали и осмотрели город, а затем направились к войску, выстроившемуся в ожидании престолонаследника на открытом плато неподалеку от палат властителя Нерика.
Поприветствовав своих воинов, Каранни громогласно объявил:
— Сейчас каждый из вас получит положенную долю добычи! Вы невиданной храбростью одержали такую победу, что о вас будут помнить во все времена. И боги славят вас!
Быстро соорудили помост. На нем установили два высоких стула и пригласили престолонаследника сесть как на троне. Пригласили и царицу.
Мари-Луйс пришла внешне спокойная, миролюбивая. Почтительно кивнула царевичу и в ответ на его приглашение покорно села слева от него, как всегда это делала.
Воины громко и радостно приветствовали царицу.
Все добытое на войне добро грудилось посреди расчищенной от снега площади. Захваченный у хеттов скот и отары овец находились в другом месте под присмотром пленников.
Назначенные для раздачи даров жрецы ждали слова царевича.
Каранни поднялся и в воцарившейся тишине громко сказал:
— И скот, и рабов, и все, что нами захвачено у врага, я приказываю раздать в равной доле и воину, и военачальнику!