…пригодятся. Как бы оно дальше не повернулось, а все одно пригодятся.
Разобравшись с делами текущими, благо, во всех был порядок, Соломон Вихстахович подвинул к себе лист. Подумал… ах, до чего нехорошо с Лизаветушкой вышло. И пусть договор свой он исполнил, да и ныне перевел ей остаток денег, однако…
…предупредит.
А дальше пусть сама думает, оставаться ей или тоже куда уехать.
…если вдруг захочет продолжить, то управляющему Соломон Вихстахович четкие инструкции оставил, не обидят.
Лизавета маялась мигренью.
Напасть эта, весьма приличная для девиц благородного сословия, прежде обходила ее стороной. А ныне… то ли волнения причиной были, то ли полуночные обсуждения, затянувшиеся до самого рассвета, то ли еще какая напасть случилась — тетушка баила, что мигрени приключаются при растущей луне, которая на корни волос влияние оказывает — но голова болела изрядно.
Лизавета морщилась.
Терла виски и старалась сдержать мучительный вздох, тем паче, что обе княжны выглядели пресвежо.
— Будешь? — шепотом поинтересовалась Одовецкая, сунув в руку фляжку. А Лизавета приняла, наклонилась и хлебнула, что было наверняка неразумно, но… от мяты полегчало.
Были там и иные травы, но…
— Погоди, сейчас подействует, — Одовецкая протянула фляжку и Таровицкой, которая тоже не стала отказываться. — Надобно еще продумать, в каком порядке выступать станем…
— Сперва ты… про медицину и все такое. После я… и Лизавета уже в конце с предложениями. Как вчера и собирались… волнуешься?
Лизавета пожала плечами.
Волновалась. Немного.
Или много?
Все ж выступать перед высочайшим собранием — совсем иное, нежели перед сокурсниками, да и присутствие Ее императорского Величества несколько смущало. Но что делать? Как ни странно, но травы пошли на пользу. Боль не исчезла, скорее уж попритихла, позволяя Лизавете оглядеться. Надо же… а она и не заметила, когда все переменились столь чудесным образом.
Платье из темно-синего полотна доставили утром с настоятельною рекомендацией оное платье примерить. Было оно впору. Сидело преотлично. И широкий матросский воротник с белой полоской смотрелся вполне себе уместно, как и крупные квадратные пуговицы. К платью прилагались коротенькие перчатки и туфельки на устойчивом низком каблуке.
И только теперь Лизавета поняла, что синие платья с этими вот квадратными пуговицами достались всем. В них сидела и мрачная Залесская, которая привыкла выделяться, а ныне и броши не заколола, и Одовецкая, крутившая пуговичку с презадумчивым видом, и Таровицкая. Что характерно, на последней платье удивительным образом гляделось легкомысленным.