— Э, беглянка! — раздался знакомый голос за ее спиной. — Ты спишь, что ли?
Обернувшись, она увидела Сибитова, с застывшим на лице равнодушием. На самом деле, внутри моторщика бушевала радость. Он с трудом подавлял улыбку, так неосознанно возникшую.
— Нет… — приподнимаясь на локоть, ответила она.
— Вставай, в штаб пойдем.
Павла Степановна, так молниеносно пронесшаяся мимо Сибитова, направлялась в казарму. После известия о смерти Марченко, она спешила произвести отпевание. Солдаты, потерявшие веру в Бога еще до войны, с ухмылкой поглядывали на седовласую еврейку, читавшую молитвы над головами умерших. Бога на войне не было — не было церквей, нормальных крестов, панихид, радуниц и пасах.
Комендантша, всю жизнь проживавшая по старым устоям, уверенно следовала своим убеждениям. Зная, что никаких гробов для солдат не будет, она нашептывала молитвы над изголовьями их кроватей. Павла Степановна верила, что когда-то — все это закончится, и все молодые ребята, как минимум получат место на кладбище, и, как максимум, попадут в рай.
Она быстро добежала да казармы, и, расталкивая зевак около кровати Марченко, зажгла свечку. Со стороны это выглядело нелепо: еврейка с ароматической свечой (церковные давно все были спалены) читала православные молитвы, перемешивая их с ивритом.
— Со духи праведных скончавшеся, душу раба Твоего, Спасе, упокой, сохраняя его во блаженной жизни, яже у Тебе, Человеколюбче — продольным перепевом слышался голос Павлы Степановны — Сам един еси бессмертный, сотворивый и создавый человека земнии бо от земли создахомся и в землю тоюжде пойдем, якоже повелел еси создавый мя и рекий ми, яко земля еси и в землю отыдеши, аможе все человецы пойдем, надгробное рыдание творяще песнь Аллилуия…
Каждое ее предложение казалось солдатам чем-то ведьмовским и пугающим. Постепенно, они начали расходиться, заинтересованно оборачиваясь к повитухе. Каждый раз процесс отпевания выглядел одинаково: Павла Степановна зажигала свечку и, бормоча что-то себе под нос, а затем, пропевая некоторые слова, водила ее вокруг тела усопшего. Но каждый раз солдаты боялись, и бежали прочь от вида покойника.
Повторив три раза «Святы́й Бо́же, Святы́й кре́пкий, Святы́й безсме́ртный, помилуй насъ» — комендантша направилась к двери. Она знала, что боязливые солдаты всю ее литургию куря простояли у входа. Обратившись к самому рослому из них, Павла Степановна поручила ему замотать тело в простынь и вынести к девяти вечера во дворик за общежитием. Еще четверых солдат, она позвала с собой капать могилы.