Корд переступила через порог, настраиваясь на знакомые запахи — аромат сосновых игл, пыли, моря, людей, — но ничего из этого не уловила. Некоторые стены все еще были обшиты деревянными панелями, создававшими в доме уют и тепло, но другие из-за высокой влажности покрыли свежеокрашенным гипсокартоном: бледно-желтым на кухне, бежевым и светло-серым в гостиной. Старые плинтусы и дверные ручки тоже исчезли вместе с сыростью, равно как и большинство фотографий вдоль лестницы — осталось всего четыре или пять штук.
Дом был таким же, как и всегда, но улетучился вес всей той памяти, что давила на него. Восхитившись шторами с репродукциями Дункана Гранта[247], Корд наполнила и включила чайник, а потом глубоко вдохнула и закрыла глаза, слушая рев осеннего прибоя. Она распахнула французское окно, подивившись тем, как плавно оно теперь открывается, и вышла на улицу поблагодарить Лорен за все, что та сделала, но на крыльце сидела одна лишь Алтея.
— Они пошли прогуляться по пляжу, — сказала она, постучав кончиками пальцев по покрытому морщинами рту. — Присаживайся.
Корд села рядом. Ее взгляд как магнитом притягивало к загубленному лицу Алтеи, но Корд сдержала себя, зная, что подобного внимания мать боялась больше всего на свете. Корд собиралась расспросить ее о многом, но не знала, с чего начать.
Спустя некоторое время разговор начала сама Алтея:
— Сначала о главном. После моей смерти хозяйкой Боски станешь ты. Это указано в моем завещании, но я расскажу в двух словах, пока еще жива: кроме дома, ты получишь часть денег, вырученных от продажи особняка в Туинекеме — меньше, чем Бен, чтобы компенсировать передачу Боски. Твой отец больше всего хотел, чтобы дом стал твоим, так что мы выполним его волю. Теперь об остальном — о других активах…
Корд остановила Алтею, мягко опустив руку ей на предплечье.
— Мама, мне плевать на активы. Зачем он оставил его мне? Почему не Бену?
— Ну, — Алтея моргнула. — Видишь ли, у Бена были деньги, а у тебя нет.
— Но… когда папа умер, я жила вполне сносно, — возразила Корд после секундного размышления. — Я выступала, и мой голос все еще был при мне. Откуда он знал?… Он же не мог знать, что деньги понадобятся мне сильнее, чем Бену?… Какая-то бессмыслица…
Ее мать пожала плечами.
— Не всегда стоит искать в происходящем смысл.
— И все-таки, — настаивала Корд, — мне дом не нужен. Мне вообще ничего от тебя не нужно. Я просто хотела повидаться. — Ее голос задрожал. — Прости, мама.
— За что?
— За… за то, что не навещала тебя столько лет. — Корд наклонила голову, и на ее куртку упала слеза, оставив темное пятно.