— А Айрис скручивает волосы в крошечные клубочки, как Бен. Это очень мило, — добавила Лорен.
— Но… — начала Корд, а затем остановилась. Возможно, так все и было. Возможно. Так много «возможно», и они никогда не узнают правды, кроме той, что они снова здесь вместе.
— Это будет хорошая вечеринка, верно? — сказала Корд.
— Конечно, — ответила Лорен. — Твою маму так любили. Согласились прийти все, кого мы пригласили.
Корд повернулась к брату.
— Но не захотят ли люди знать, что случилось… Почему мы так долго здесь не появлялись…
Бен не ответил.
— Знаете что, — сказала Лорен. — Я думаю, нужно просто сказать правду. Сказать, что вы были не так близки в течение нескольких лет, но перед смертью леди Уайлд помирились. Людям все это не так интересно, как кажется. Они просто выслушают объяснение, которое имеет смысл, а потом продолжат есть и пить. Скажите им правду.
— Правду… — повторила Корд и отвернулась от обоих, чтобы они не увидели ее улыбки, потому что как она могла им сказать? — Версию правды.
На вечеринку в память об Алтее пришли четверо людей, ухаживавших за ней в Дрифтвуде, принеся водку и добавив немалую толику озорства происходящему. Пришли и Ян из деревни, и дочь миссис Гейдж, захватившая с собой троих детей, и новый викарий с женой.
— Очень приятно находиться здесь, — сказал преподобный Джеймс. Бывший коммерсант из города, крепкий, активный человек, который нашел Бога, он рано вышел на пенсию и был рукоположен несколько лет назад.
— Я бегал по пляжу и гадал, кому принадлежит этот дом, — рассказал он. — Потом я услышал рассказы старых деревенских жителей о Боски и о знаменитых Диких Цветах, и мне стало жаль, что никто больше тут не живет.
Корд предложила ему рулет с колбасой.
— Мы не приезжали сюда несколько лет. После смерти моего отца все было довольно сложно по разным причинам.
— Я слышал что-то такое, — сказал викарий, и его длинное аскетическое лицо приняло задумчивое выражение. — Вот что я собирался рассказать вам и вашему брату после похорон вашей матери. Актерский дебют вашего отца состоялся в саду у викария. Вы знали это?
— Нет, — ответила Корд. — Что это была за роль?
— Забавно, но «Сон в летнюю ночь». Он играл Боттома. Комедийная роль, довольно необычная, чтобы дать ее четырнадцатилетнему пареньку, верно? Но я полагаю, это было во время войны. Тогдашний викарий был замечательным человеком. Он опекал твоего отца после того, как его тетя ушла, и оплатил его обучение в театральной школе. Он сделал много фотографий пьес и жизни в деревне — на одной из них твой отец с девочкой, которая играла Титанию, очень миленькой… И есть еще одна потрясающая, где все они лежат на земле, а «Мессершмитт» пролетает прямо над сценой во время репетиции.