Стойкость кивнул со всем изяществом, какое допускала мантия, и направил трон к краю возвышения для иерархов. Эта парабола из сине-черного металла выступала из задней части палаты, возвышаясь над полом чуть ли не на высоту роста стоящей перед ней почетной стражей сангхейли. Красные и оранжевые доспехи стражей по обе стороны центрального прохода блестели под их энергетическими щитами. Они вытянулись, когда новые иерархи спустились с возвышения и поплыли к выходу. Кончики энергетических пик сангхейли искрились. Приветственные крики советников позади стражей стали еще громче.
Но этот звук был ничем в сравнении с раздирающим барабанные перепонки ревом, который встретил Стойкость на площади перед палатой совета. Терраса с колоннами была заполнена сливками ковенантского общества: богатыми торговцами-унггоями в усыпанных драгоценными камнями доспехах, капитанами из числа киг-яров с длинными шипами… прибыла даже королева янми’и в блестящем паланкине; ее длинный живот лежал на подушках, поддерживаемых тремя парами бескрылых самцов.
Но самые громкие возгласы раздавались с тысяч переполненных барж вокруг башни совета. Обитатели Высшего Милосердия в последний раз собирались в таком количестве только в прошлое Восхождение – многовековой ритуал, во время которого три новых иерарха поднимались по различным опорам дредноута на узкие средние палубы корабля. Там, как это происходило со дня основания Ковенанта, иерархи смиренно просили оракул благословить новый Век.
Лицо Стойкости скривилось, когда он взошел на баржу, украшенную яркими цветами. Воистину благословение оракула. Древнее устройство практически сорвало дредноут с якорей и пробило свод центрального купола Высшего Милосердия. Если бы лекголо, ползающие внутри стен корабля, не сорвали подготовку к взлету, оракул уничтожил бы весь город!
В конце концов даже Филолог согласился с тем, что они должны отсоединить оракул от дредноута и изолировать машину в пределах ее склепа. Неужели те инопланетяне действительно потомки богов? Стойкость так и не смог поверить в откровения оракула, но все равно боялся их.
Баржа министра вплыла в толпу, сверкая серебряными планширами в вечернем свете Высшего Милосердия. Она миновала многоуровневые круги плавучих продовольственных ларьков, и ноздри Стойкости заполнились ароматами бесчисленных деликатесов, каждый из которых соответствовал уникальным предпочтениям разных видов. Владельцы ларьков и их посетители выкрикивали приветствия, министр махал им и улыбался, стараясь проникнуться праздничным настроением.