— Ты все время ворочался ночью. Стонал несколько раз…
Она поднялась, подошла, коснулась губами его лба.
— Ты плохо выглядишь! — сказала она. — Тебе, должно быть, приснился кошмар…
И тогда он вспомнил про моржа и одновременно испытал смутное беспокойство и желание рассмеяться. Но он не рассмеялся. Все шло одно к одному. Мадам Мегрэ, сидя на краю постели, сказала ему осторожно, словно боясь его испугать:
— Я думаю, что нужно что-нибудь решить?
— Что решить?
— Вчера вечером я говорила с Ледюком. Совершенно ясно, что у него тебе будет лучше, ты отдохнешь и наконец выздоровеешь.
Она не решилась смотреть на него прямо. Все это ему было знакомо, он прошептал:
— Ты тоже?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты думаешь, я ошибаюсь, верно? Уверена, что у меня ничего не получится и…
От напряжения у него на висках и на верхней губе выступил пот.
— Успокойся! Сейчас придет доктор и…
Действительно, это было время его визита. Мегрэ не видел его после вчерашней сцены, и мысль о предстоящей встрече отвлекла его от других мыслей.
— Ты оставишь нас вдвоем.
— И мы поедем к Ледюку?
— Мы не поедем… Вон тормозит его машина… Уходи…
Обычно доктор поднимался по лестнице через ступеньку, но этим утром он вошел более торжественно, слегка кивнул выходившей мадам Мегрэ, молча поставил свой чемоданчик на ночной столик.
Утренний визит всегда проходил одинаково. Пока доктор снимал Мегрэ повязку, тот держал градусник во рту.
Так было раньше, в таком положении проходил разговор и сейчас.
— Разумеется, — начал доктор, — я до конца исполню свой долг по отношению к раненому, каковым вы являетесь. Только прошу вас учесть, что отныне этим наши отношения и ограничатся. Кроме того, прошу вас зарубить себе на носу, что, поскольку у вас нет официальных полномочий, я запрещаю вам беспокоить членов моей семьи.
Чувствовалось, что эта фраза была приготовлена заранее. Мегрэ не шелохнулся. Он был по пояс раздет. У него изо рта взяли градусник, и он услышал недовольное:
— Опять тридцать восемь!
Это была высокая температура, комиссар это знал. Доктор нахмурил брови и, избегая смотреть на Мегрэ, продолжал:
— Несмотря на ваше вчерашнее поведение, я как врач говорю, что вам лучше всего окончательно выздоравливать в спокойном месте. Но этот совет можно истолковать по-другому и… Я не делаю вам больно?
Продолжая говорить, он ощупывал рану, где еще оставались очаги инфекции.
— Нет, продолжайте…
Но Риво больше нечего было говорить. Конец осмотра прошел в молчании, и так же молча доктор уложил инструменты в чемоданчик, вымыл руки. И только уходя, он вновь посмотрел Мегрэ прямо в лицо.