– Может быть, – пожимаю плечами.
– Честно говоря, это все больше похоже на розыгрыш. Или подставу. Тебе кто-то пишет сообщения, чтобы выяснить, знаешь ли ты что-то о матери, – говорит Ваня. Он все время молчал. Мы внимательно его слушаем, потому что он математик, а у математиков, как известно, все в порядке с логикой. – Этот кто-то тоже ее ищет. Посмотри, – он разворачивает к нам мой ноутбук, по которому щелкал все время разговора. – Это сервис доставки эсэмэс-сообщений. На номера некоторых операторов можно отправить анонимно и бесплатно, за другие надо платить. Сомневаюсь, что отправителя можно как-то отследить, даже если он оплатил сообщение.
Словно подтверждая его слова, наши с Настей телефоны запиликали. Я посмотрела на свой: «Сообщение отправлено через интернет. Возможно, это мошенничество. „Пойдем в кино вдвоем?“» Настя прочла свое сообщение и попыталась ударить брата в живот, но он отбил ее руку.
– Пойдем, – сказала я.
– Что? – не поняла Настя.
– Ничего. Задумалась и ерунду болтаю. Кому еще кофе?
– Шутишь? Четвертую кружку? В жизни столько не пил, – Ваня поднялся, потянулся.
– А я привыкла, – ответила я.
– Нам родители бы не разрешили.
– Мой ничего не говорит.
Ваня повернулся к сестре, увлеченно набиравшей что-то на смартфоне:
– Пойдем домой, уже семь.
И они ушли.
Я включила компьютер в папиной спальне. Еще раз пролистала фотографии. Закрыла галерею, несколько минут посмотрела на свое отражение в заставке. Походила по комнатам. Поняла, что очень хочу есть, а папа придет к десяти и голодный. Собралась, взяла самокат и поехала в блинную по соседству.
Внутри – жар и запах подгоревшего теста.
– С ветчиной и сыром, чай здесь. Еще один – с собой, – попросила я у кассира в оранжевой шапочке.
Шум и гам блинной, звоночки, выкрики поваров всегда помогали мне выключить голову. Пустая от мыслей голова – то, что надо, чтобы рисовать. Я достала альбом, и началось: кронозавры за столиками поедают блины, а блины похожи на камбалят с глазами навыкате.
Растушевав фон рисунка, я потерла руки крошечной влажной салфеткой, но только размазала грязь. Оделась, взяла самокат и вышла из блинной.
На улице снова хмурилось. Тьма готовилась хлынуть дождем. Было неприветливо, страшно, неуютно. Я гнала самокат к набережной. И, проезжая мимо бывшего маминого НИИ, поняла, что бессознательно всю неделю кружила у этого мрачноватого дома. Тополя из внутреннего дворика тянули хищные ветки вверх, касались неба. Крючковатые лапы покачивались, вот-вот они нагнутся и схватят меня.
На переходе напротив особняка я слишком сильно разогналась и, когда дверь супермаркета вдруг открылась, не успела затормозить и на всей скорости врезалась в выходящего оттуда мальчишку. Он ударился о стеклянную дверь и упал на асфальт, я с самокатом рухнула набок рядом с ним. Сто одежек защитили меня от удара. Мальчишку, видимо, тоже.