Под старыми соснами густо разросся высокий вереск. Подняв голову, Вилли увидел над собой море лиловых колокольчиков. Наполненный жужжаньем пчел и ос воздух источал пряный и сладкий аромат. Там, где цветочное море смыкалось с горизонтом, должен лежать луг, а чуть подальше — и река Варта. Вилли думал о Варте не так, как обычно думают о реке. Она не представлялась ему серьезным препятствием, которое надо преодолеть, нет, это была вода! За те два дня, что прошли после их прорыва из фашистского окружения, жажда все время мучила их. Он часами посасывал плоский камешек, чтобы собрать немного слюны, но и это уже не помогало. Так же тяжело, как жажду, он переносил томительное молчание: капитан Невойт строго-настрого запретил разговаривать. Было запрещено все, что может вызвать шум: шуршанье, сопенье, чиханье.
В этой местности не было обширных многокилометровых лесов, лишь изредка попадались небольшие перелески лиственника и ельника посреди бескрайних полей и лугов. Местность хорошо просматривалась, а сейчас, в пору жатвы, она была довольно-таки оживленной.
Наутро после перехода через железнодорожное полотно они сделали привал в молодом леске, мимо которого проходила какая-то второстепенная дорога. По ней совсем рядом с партизанскими постами проезжали груженные сеном подводы, несколько раз проходили даже танки. Сначала Вилли, как и все, радовался долгожданной передышке, потом все тело его начало болеть от неожиданного лежания, жажда не давала заснуть. К вечеру возвратились разведчики, переодетые в крестьянское платье. Глядя на них, можно было подумать, что они вышли поить скот на выгоне. В больших цинковых ведрах они принесли солодовый кофе, и партизаны хоть ненадолго смогли утолить жажду.
В сумерках на дороге возле леса все затихло. Капитан Невойт приказал отряду, в том числе и немецким товарищам, построиться. За ночь необходимо было успеть перенести лагерь поближе к реке.
Сначала Вилли показалось, что идет обычная перекличка личного состава, но вскоре он понял, что их выстроили по торжественному случаю. Перед строем стоял капитан Невойт при полном параде. Приглушенным голосом он зачитал приказ о награждении партизан, отличившихся в бою 27 августа и при выходе из окружения. Куприянов, которого сейчас с ними не было, был награжден орденом Красной Звезды. Остальные награжденные делали три шага вперед, застывали по стойке «смирно», и капитан поздравлял их. Он сказал, что документы и ордена будут им вручены после возвращения на Большую землю из рейда по вражеским тылам, а под конец назвал имена двух товарищей, награжденных медалью «За отвагу». Вперед выступил только один — лейтенант Федя. Невойт нахмурился и повторил последний пункт приказа. Из шеренги по-прежнему никто не двинулся. «Наверное, — подумал Вилли, — этот партизан остался с основным отрядом». Невойту, который во всем любил точность, ситуация показалась неприятной.