Позади остаются общипанные красно-бурые кусты с небольшими островками зеленых листьев. Неприкаянно торчат пустые коробочки… Становится все светлее. Трясогузки, грациозно покачивая хвостиками, перелетают с куста на куст.
Кямиль выпрямился, крикнул:
— Эй, Алтындыш! Что-то тебя не слышно. Не помер ли?
Алтындыш рассмеялся:
— Размечтался я, Кямиль-ага. Представил себе, как буду нынче уминать суджук.
— А я, Алтындыш, думаю, что этот суджук самой судьбой мне предназначен. А?
— Придется аллаху изменить свое предопределение. До восхода еще есть время, не торопись, а то шайтан попутает. Наш с тобой спор, Кямиль-ага, колокольчики лошадей Халиля разрешат. Погоди самую малость.
— До восхода солнца, можно сказать, минуты остались. Считай, что я уже ем твой суджук.
— Приятного аппетита! На здоровье!
Длинный Махмуд ковылял, опираясь на свой костыль, и время от времени садился собирать хлопок то в ряду Вели, то в ряду Эмине, а затем ковылял дальше. Услыхав, что Кямиль с Алтындышем говорят о Халиле, он крикнул:
— Эй, Кямиль-ага! Не забывай, что Халиль гяурской породы. Увидишь, он будет здесь еще до восхода!
Эмине наполнила хлопком торбу, закинула ее за спину и направилась туда, где ссыпали хлопок. Она радовалась, что все хвалят Халиля, но радость тут же сменялась горечью.
Каждый ссыпал хлопок в определенное место. Али Осман сбил свой хлопок в плотную кучку и, улегшись на нее, заснул. Эмине высыпала хлопок из торбы и принялась подбирать отлетевшие в сторону комочки. Подбирала, а сама поглядывала на Али Османа, видимо, хотела ему что-то сказать, но Али Осман спал.
Когда она снова подошла ссыпать хлопок, Али Осман проснулся и свертывал цыгарку.
— Эта роса доконает нас, — откашлявшись, пожаловался он.
— Дядя Али! — обратилась к нему Эмине и умолкла.
— Говори, деточка, говори! — Али Осман с жалостью посмотрел на девушку.
— Дядя Али, скажите Халилю, чтобы не губил своего здоровья. Ведь совсем не щадит себя.
Али Осман кивнул с таким видом, словно сам уже думал об этом.
— Халиль теперь не тот, что был прежде. Никого не слушает. Слова ему не скажи. И я, и все мы очень за него беспокоимся…
Занималась заря. На востоке по небу протянулась полоса, она все росла, ширилась.
Эмине вернулась на свой ряд.
— Алтындыш, солнце всходит! Ты погляди! — радостно крикнул Кямиль.
— Ну и пусть!
Всплывало солнце. Все умолкли. Алтындыш весь обратился в слух, надеясь, что вот сейчас раздастся звон колокольчиков.
— Проиграл, Алтындыш! Проиграл! — торжествующе заявил Кямиль.
— Едет! — воскликнул Алтындыш. — Едет!
Батраки изумленно переглянулись. Оставляя за собой облако пыли, приближалась повозка.