— Ей-богу, из тебя выйдет отличный осел. Ну а теперь полай по-собачьи!
Расим залаял и, словно собака, которой наступили на хвост, жалобно заскулил:
— Хватит, брат мой Абдуллах, прошу тебя, смилуйся!
Весь синий от натуги, он с мольбой поглядел на хозяев. Но те продолжали надрываться от смеха, хотя на Расима сейчас нельзя было смотреть без жалости.
Наконец Абдуллах разжал руки. Бедняга плюхнулся на землю и тотчас вскочил, чтобы побыстрее убежать. Но Абдуллах снова схватил его и с такой силой рванул к себе, что барабан откатился в сторону.
— Погоди малость, с тобой еще не покончено. — Абдуллах повалил Расима и уселся ему на живот.
— Не надо, Абдуллах, Хочешь — ноги твои буду целовать. Болен я, ей-богу. Что хочешь сделаю, только отпусти. Больно мне, сынок. Я старый… Ой, мама, задыхаюсь! Хозяева, спасите! Пятки вам целовать стану! Бинназ! Беги сюда, мужа твоего убивают!
Друг Расима, зурнач, побежал за его женой, которая в это время играла на дарбуке [15] и пела вместе с остальными женщинами.
— Умираю я, задыхаюсь! — стонал Расим.
Внезапно смешки и перешептывания смолкли. В наступившей тишине прогремел голос Халиля:
— Оставь его! Слышишь? Хватит издеваться! Хочешь бороться — я готов!
Халиль стоял на площадке, бледный от гнева. Все затаили дыхание. Хыдыр, сжав в кармане рукоятку кинжала, следил за происходящим. Абдуллах слез с Расима и выпрямился. Расим продолжал лежать на земле, корчась и плача.
— Позор на твою голову, Абдуллах! Настоящий мужчина никогда такое себе не позволит!
— А ты кто такой?
— Не твое дело!
— От тебя, сынок, навозом несет, хлевом. Чей ты батрак?
Халиль сжал кулаки и шагнул к Абдуллаху.
— Хочешь бороться — давай!
— Но от тебя, сынок, навозом разит!
Тут вмешался Дурмуш-ага.
— Пошутил, и хватит, — крикнул он. — Ты хотел бороться? Вот тебе противник. Борись. Эй, Халиль! Раз уж ты такой храбрый, повали эту рухлядь, не то я сам тебя на лопатки положу да еще сверху сяду.
Раздался дружный смех.
— Значит, ты батрак Дурмуш-аги? — продолжал издеваться Абдуллах. — Наверно, телят у него пасешь?
Ничто не приводило Халиля в такое бешенство, как унижение, и теперь он просто рвался в бой.
— Раз уж ты так надеешься на свое толстое брюхо, давай потягаемся.
— Этот зверюга искалечит Халиля… — дрожащим голосом пробормотал Али Осман.
Хыдыр шагнул вперед:
— Держись, Халиль! Стой насмерть! Придави этого болвана! Этого подлеца! Пусть только попробует тебя изуродовать — я его прикончу!
Люди пришли в возбуждение, зашумели. К площади приковылял на своих костылях и Длинный Махмуд.
— А ну, Халиль, покажи ему!