Нефер кивнул и не стал спорить, вопреки своему обычаю. Остальные тоже слушали серьезно, понимая, что у Таиты есть причины предупреждать их.
Когда колесницы снова двинулись вперед по долине между высокими дюнами, зной, казалось, усиливался с каждым поворотом колеса. Неровные песчаные стены по обеим сторонам дороги поражали яркими цветами, от лимонно-желтого и золотого до пурпурного, синего, как оперение цапли, рыжего, как мех лисицы, или коричневатого, как шкура льва. Местами дюны пересекали полосы белого, как иней, талька или черного песка, похожего на сажу из масляной лампы.
Небо над головой было раскаленным и враждебным. Свет стал другим – желтым и неестественным. Очертания отдаленных предметов сделались расплывчатыми и искаженными. Нефер прищуривал глаза, неспособные вынести вид блестящего, как отполированный металл, неба. Оно казалось таким близким, что его можно было достать хлыстом. В то же время колесница Таиты, находящаяся впереди в каких-нибудь пятидесяти локтях, словно терялась где-то далеко на горизонте.
Солнечные лучи обжигали любой клочок открытой кожи на лице или на теле. Нефер ощутил, как им овладевает какой-то смутный страх. Для него не было причины, но стряхнуть его не удавалось.
Когда Минтака, дрожа, прижалась к нему и схватилась за его сжимающую хлыст руку, он понял, что ей тоже страшно. Большое зло сгущалось в воздухе. Ему хотелось окликнуть Таиту, попросить поддержки и ободрения, но из горла, пересохшего от жары и пыли, не мог вырваться ни единый звук.
Юноша вдруг почувствовал, как Минтака напряглась, а пальцы ее с силой впились ему в плечо. Повернувшись, он увидел, что девушка напугана. Свободной рукой она указывала на гребень дюны, который словно нависал над ними.
Что-то огромное и темное отделилось от вершины и стало надвигаться на них. Нефер никогда не видел ничего подобного. Это было бесформенное, как гигантский мех для воды, существо, но таких размеров, что занимало весь склон дюны. Оно способно было поглотить не то что три колесницы, но целый полк. Катясь вниз по склону, оно набирало скорость, колыхалось и переваливалось беззвучно и вскоре загородило от их глаз желтое небо пустыни. Посреди жары путникам стало вдруг холодно, у них перехватило дух, как если бы они окунулись в ледяной горный поток.
Лошади тоже почувствовали угрозу – они бешено рванулись, потеряли песчаную колею и поскакали через дно долины в стремлении убежать от чудовищного явления. Непосредственно впереди находилось поле, усеянное черными кусками застывшей лавы, и упряжка мчалась прямо на них. Осознав опасность, Нефер пытался повернуть коней, но те понесли. Борясь с вожжами, он слышал, как рядом кричит Минтака.