У Атанияза алчно вспыхнули глаза. Он всегда готов был поживиться за счет другого.
Но гость не спешил раскрывать карты.
— Все в мире имеет свое начало и свой конец, — неторопливо говорил он будто бы важные, но в общем-то совсем пустые слова. — События чередуются, жизнь идет по пути, начертанному аллахом, — к лучшему. Но не все люди на земле стремятся украсить жизнь. Некоторые, напротив, хотят остановить ее плавное течение и повернуть в сторону. Не так ли, бай-ага?
Атанияз склонился, соглашаясь.
— Так происходит в вашем благословенном краю, — продолжал Бахрам и многозначительно добавил: — Но аллах не оставит правоверных. Есть сила против силы.
Атанияз подался к нему всем телом.
— Ваши друзья по ту сторону границы, бай-ага, раскроют свои объятья, когда вы со своим богатством, со своими отарами прибудете к ним, — пояснил Бахрам и цепким взглядом впился в растерянное лицо Атанияза. — Здесь вас ждут унижения, нищета, там — богатства и почести. Ваши дети будут учиться в таких больших городах, как Тегеран, Стамбул, даже в столицах Ференгистана[9]. Они станут большими людьми, и вы будете счастливы до конца дней своих.
Атанияз думал. Вон куда повернул этот хан! Уйти с земли своих отцов!.. Но ведь здесь всему скоро придет конец. А, может, в самом деле, сам аллах послал сюда Бахрам-хана и нет иного пути…
— Идти на юг? — вслух спросил он.
Бахрам уловил в его голосе не уверенность еще, но уже надежду, — протянул баю обе руки и с чувством пожал его шершавые ладони.
— Аллах не оставит нас, — сказал он. — Только нельзя терять времени. Слуги шайтана могут помешать нам. Надо спешно оповестить всех верных людей — пусть готовятся. И чтобы молчок. Один болтун может поломать судьбу многих людей.
Через полчаса ночную тишину разрезал глухой топот копыт, сыновья и братья Атанияза поскакали в разные концы степи с тайным поручением.
Бахрам проснулся рано. На востоке едва-едва просветлело, когда он вышел из кибитки справить нужду. Огляделся. Вчера вечером ему показалось, что вокруг большие дома, а теперь он увидел войлочные юрты, низкие мазанки, скирды колючей степной травы.
«Боже мой, — подумал Бахрам, — и они так цепко держатся за свое мнимое богатство! Да не стоит даже пальцем шевельнуть ради того, чтобы жить в этой грязи. А они копошатся, как муравьи, все тащат к своей куче новые хворостинки и дрожат над ними, будто это нивесть какое счастье. Дураки! Вот попадут ваши отары в руки настоящих людей — тогда узнаете, что такое делать дело!»
Среди кустов яндака он увидел мужчин в белых рубахах и широких штанах, с медными узкогорлыми сосудами — кундуками в руках. Их вид тоже вызвал у него презрительную гримасу. «Дикари! Без священного омовения не могут взять утром кусок хлеба, а ходить в баню для них — грех».