Юрин усмехнулся, провел рыжими от табака пальцами по усам.
— Не скажет, — негромко возразил он. — Будь уверен — не скажет.
— Бедные скажут! — снова крикнул Батыр.
— А ты знаешь, что такое Советская власть? — спросил вдруг Юрин. — Вот вернемся, объясню, что к чему. А сейчас времени нет. — Обернувшись, он распорядился: — Ахмедов, Оразов, Гальченко, возьмите оружие, всех сопроводите в поселок. Да заройте этого… Остальные — за мной!
Отряд скрылся за облаком пыли в той стороне, куда ушел караван.
Когда забрасывали могилу Каракоча, издалека донеслась стрельба, — несколько винтовочных выстрелов, и все смолкло. Значит, беглецы решили сдаться.
— Ладно, поехали, — вздохнув, хмуро сказал Батыр. — Да мальчишку с матерью на моего коня посади, Мерлан. Натерпелись они тут страху…
В его голосе Мердану послышалось раскаяние, и он весь встрепенулся, радуясь тому, что оттаивает ожесточенное сердце брата.
И лотом, пока ехали по степи в сопровождении красноармейцев, он все заглядывал, будто бы ненароком, в лицо Батыра, — оно теряло жестокое, мстительное выражение, обретало прежние, уже полузабытые черты. Мердан видел теперь сильно уставшего человека, которому хочется только одного — прилечь где-нибудь и отдохнуть, забившись от всех забот.
У Батыра было достаточно времени подумать обо всем. И люди, под начало которых он попал, старательно делали все, чтобы он понял, что происходит вокруг, и какая она должна быть, новая жизнь, которую устраивали на земле большевики для таких вот парней, как Батыр или Мердан…
И еще научился Батыр грамоте, стал по складам читать.
Его не узнать было, когда вернулся он в поселок. Был хмур, молчалив. Стал работать в только что созданном колхозе, который назывался как бы в назидание ему за прошлое — «Сынпы гореш»[16].
Грамотных людей было мало, и Батыра решили избрать председателем колхоза. А когда произошла та история с переписью скота, ом занял освободившееся место председателя сельсовета. Батыр старался, недосыпал, хотел сделать все как можно лучше. Он постоянно сдерживал себя, когда имел дело с баями, но подчас срывался, и если бы не Юрин, мог бы наломать дров.
О прошлом он не любил вспоминать, и, может быть, поэтому избегал встреч с Мерданом. А, может, не мог простить ему того дня, когда младший брат осмелился поднять оружие на старшего.
Батыр похоронил прошлое. А оно шло за ним по пятам в образе лихого человека Карабая. И вела его по безлюдным степным тропам «ар алмак» — кровная месть.