Ниязкули пошел за ним, что-то нашептывая, а незнакомец мрачно оглядел чолуков, сказал одному из них, что помоложе:
— Иди-ка, погляди, что делается вокруг. Что заметишь — бегом сюда.
Парень приподнялся, непонимающе посмотрев на товарищей.
Незнакомец словно плеткой подогнал его, сказав хлестко:
— Тебе что, камень на спину повесили? Ну!
Чолук вскочил, поспешно пошел вверх по склону холма.
Незнакомец сунул другому парню кусок проволоки, велел нагревать в огне, а сам, достав небольшую коробку, стал копаться в ней пальцами, выбрал коричневый комочек, ткнул в него острие раскаленной проволоки, жадно вдохнул дурманный запах.
Чары догадался: терьяк. И тут же поймал на себе острый, пугающий взгляд.
— А ты вот что, парень, — с угрозой сказал незнакомец, — заруби себе на носу: кто байское добро тронет — тому худо будет, ой, худо!
И он снова нагнулся к чадящему комочку, дыша тяжело, как после бега.
На коленях у него лежал карабин.
Глава десятая
На перепутье
Керим приехал в село на белом верблюде. Начинался рассвет. Петухи уже откричали. Над домами струились дымки. Люди поднялись и начинали свои повседневные дела. Слышались неразборчивые голоса, какие-то стуки, лай собак. Порой, покрывая все звуки, поднимался надрывный рев ишака — он смолкал медленно, будто еще хотелось кричать, а сил уже не было, так много было отдано этому прерывистому воплю.
В том ряду, где стояли кибитки баев, было тише, мужчин почти совсем не видно, и Керим решил, что они все разъехались по кошам, и подивился, почему Атанияз, хозяин умелый и крутой, в этот раз не послал вовремя людей к отарам.
Огульхан возилась по хозяйству, когда вошел чабан. Она испуганно поднялась, но признала Керима, успокоилась и снова села, укрыв ноги широким подолом совсани [19].
— Ты ли это, Керим? — почти с радостью заговорила она. — Жив-здоров? Все в порядке?
Он кивнул, пробормотал традиционные приветствия, сел, прислонясь к полному чувалу, ощутил спиной податливость зерна.
— Что так рано пришел? — допытывалась хозяйка. — Неужто всю ночь в пути был?
— Спешил, — ответил Керим. — Бай-ага велел…
— Велел-то, велел, — покачала головой Огульхап, — да только надо было заночевать где-нибудь, а дело не уйдет.
— А что за дело? — поинтересовался Керим.
Огульхап никогда не вмешивалась в дела Мужа. И сейчас увела разговор в сторону.
— Да все хорошо у нас, слава богу. А заботы у каждого свои, Керим, сам знаешь. Беззаботная жизнь у кого? У бездельников только. А их развелось в последнее время — ой — сколько!
У Керима затекли ноги, и он незаметно поглаживал их, оглядываясь.