27 мая
Приехали для Белгоскино, представитель которого встречает: автомобиль, хороший номер в «Европейской», Ленинград солнечней и весел. Днём отправляемся к ним. Кое-что из «Киже» снято и неплохо. Очень мил Тынянов. В пять часов звуковая съёмка с моей песенкой («Стонет сизый голубочек»). Но Павел не может вступить в тон (медвежье ухо). Я объясняю, пою, но не помогает. Терять время нельзя и Файнциммер просит, чтобы я так-таки для фильма пел, а Павел пусть только мимирует. Я работаю в поте лица, волнуюсь; кое-кто в этот момент меня снимает камерой поющим (с белым платком на голове, чтобы защищаться от горячего прожектора). Устраивают, чтобы дали пробу Пташке. Ей очень хочется, а у неё плюсы: знание языков без акцента и пение. Домой в девять, обедает Демчинский. Играем в шахматы, кончаем московскую партию. К половине третьего ночи я проигрываю. Досадно: стоило для этого возиться до конца белой ночи!
28 мая
Снилось, что глаза мои обожжены прожекторами и кто-то накладывает на них паюсную икру, говоря, что это помогает.
Белгоскино, разговоры о деталях музыкальных номеров. Демонстрируются вчерашние куски, вернее один звук (зрительная часть ещё не проявлена). Мой голос вышел здорово: очень смешно. Файнциммер говорит: у вас открылась карьера!
Вечером на «Спящей красавице». В музыке много хорошего, но много ненужного, равно как и на сцене. Отлично танцевала Дутникова, племянница Демчинского. Бухштейн мягок и мил, Радлов тоже. Возобновление «Апельсинов» в ноябре становится как будто реальностью. После спектакля Бухштейн отвозит нас и Радловых в автомобиле. Белая ночь: светло-голубая Нева, силуэт крепости, обрамлённой розовым, так как солнце село сзади. На Пташку огромное впечатление. Возвращаемся в час ночи; звонок от Белгоскино: проба Пташки завтра утром.
29 мая
Спешим к десяти, я страшно сержусь, так как опаздываем на двадцать минут; но мои западноевропейские замашки ни к чему: гримёр опаздывает на целый час. Сценка, набросанная Гусманом. Мало действия. Пташка поёт, я аккомпанирую. Файнциммер добросовестен, хотя почти ничего не показывает Пташке. Возимся до часу. Все милы, но под конец торопятся, так как затянулось. Днём я делаю большую прогулку: Летний сад, Каменноостровский, вокруг крепости, Тучков мост. Вечером везу Пташку к Демчинским; ему чемоданчик с вещами и ещё костюм, взамен проданного в тяжёлый момент («пропил», говорил он). Затем в Мариинский театр на вторую половину «Золото Рейна». Давно не слыхал и привык думать, что пустышка, но, приняв такую исходную точку, наоборот - много хорошего. Опять Бухштейн, Радлов, старый автомобиль дирекции и чудная белая ночь.