Случилосьтак, что книгу, написанную с таким старанием на трех языках, современники не увидели. Даже сам автор не смог получить ни одного экземпляра на память. Позднее я узнал, что некоторые советские ученые раздобыли какими-то окольными путями несколько экземпляров моей книги. В более поздних публикациях я даже находил цитаты из нее. Не лишено комизма то, что цитируют книгу, которая нигде не появлялась. Советский ученый, которого я встретил однажды на международной конференции за пределами Советского Союза, очень хвалил мою книгу.
Меня самого не особенно тронуло то, что книга не появилась. Уже несколько лет спустя выяснилось, что для некоторых биологических и биохимических явлений, которые я пытался объяснить в книге, появились лучшие возможности объяснения. Мою прежнюю любовь к биологии, наверное, можно назвать «несчастной любовью». Но она не была несчастной, так как мои старания в то время послужили толчком для дальнейших исследований, которые дали потом более интересные результаты, как, например, протонная электропроводность льда и некоторых других биологических веществ, протонные полупроводники).
Серьезный вред был нанесен лысенковщиной моим коллегам Н. В. Тимофееву-Ресовскому и К. Г. Циммеру. В конце войны они написали книгу «О принципе попадания в биологии», где были представлены результаты их собственной работы и других работ по генной мутации под воздействием облучения и в смежных областях. Книга была издана в 1947 году в Лейпциге. И уже в 1948 году она стала жертвой кампании Лысенко и была уничтожена. Органы власти Восточной Германии точно последовали примеру «большого брата». Я вспоминаю, что господин Циммер, который был в то время в Советском Союзе, был очень поражен тем, что таким образом была перечеркнута его многолетняя работа.
В Сунгуле, где наш институт занимался многими вопросами из области биологии, мы сильно чувствовали влияние лысенковщины. А именно, мы не могли заниматься больше проблемами, связанными с генетикой, но влияние кампании Лысенко распространялось и на другие области науки. Партия считала необходимостью пристально рассматривать и проверять не только биологию, но даже и основы химии и физики. Это происходило опять же с ярко выраженной советско-националистической тенденцией. Каждое несерьезное советское «открытие» подхватывалось и раздувалось. Некоторые из этих открытий граничили даже с шарлатанством. Из всех новых теорий., которые приходили с Запада, выбивали «идеалистическое капиталистическое» содержание. По каким-то, мне совершенно непонятным причинам, советская идеология особенно желчно относилась к так называемой «резонансной теории» химических связей. Может быть, причиной этого гнева властей было отсутствие наглядности у этой теории. Во всяком случае, против этой теории в Советском Союзе началась настоящая кампания. Также и в нашем сунгульском институте один химик должен был сделать отрицательно-критический доклад о резонансной теории, хотя наши институтские работы ничего не имели с ней общего. Партийное влияние немедленно чувствовалось, если теория содержала философские элементы или, если партийные философы подразумевали в ней такие элементы. Известный советский физик-теоретик Д. Блохинцев написал в то время книгу о квантовой механике. Предисловие этой книги, содержащее что-то философское, не понравилось партии, и бедный Блохинцев семь раз должен был переписывать предисловие.