— ...конечно, не останется, — говорил неуловимо знакомый голос. — Я не остался бы. Ты не остался бы. Смешно было бы надеяться, что выйдет по-другому.
— Мне, наверное, следовало бы быть благодарным. Что все обошлось, — это был отец. Нимуэ отступила в тень. — А у меня нет ничего, кроме гнева. За то, что мы поставлены в такие условия. И ладно мы...
— Гнев — это хорошо, — ответил неуловимо знакомый голос. — На гневе можно что-то делать. А я открываю глаза, смотрю в стену... И не напьешься даже. За упокой надежд, — раздался невеселый смешок.
Отец кашлянул.
— Мы, по крайней мере, попытались.
— Да. Попытка была хорошая. Спасибо, Вран.
Зарница высветила говорящих. Нимуэ чуть слышно ахнула, узнав Эльфина.
Эльфин мгновенно обернулся на звук. Сверкнули, сжимаясь в полоску, зрачки — и распустились обратно.
Эльфин грустно улыбнулся Нимуэ уголками губ, приложил руку к груди, очень медленно поклонился, набрал код на портале — и исчез.
Вран развернулся к дочери. Верхняя пуговица на воротнике у него была расстегнута и рукава закатаны — один на две третьих, а второй до локтя.
— Есть вопросы по подслушанному? — тяжело спросил он.
— О ком вы говорили? — спросила Нимуэ.
Взгляд отца сделался еще тяжелее.
— Например, о тебе. Лучшим вариантом для тебя является «холодный сон». Ненадолго. Лет на двести.
Невысказанное повисло в воздухе — люди не живут столько. Она закроет глаза и откроет их, и за это время Мирддин Эмрис исчезнет с лица земли. Следовательно, исчезнет и искушение. Можно будет начать все заново...
— Нет, — сказала Нимуэ.
Нельзя брать чужое; но память, память об Аннуине была ее собственная.
Ее целью было не бежать от Аннуина. Ее целью было туда вернуться.
Вран схватил ее за плечо. Нимуэ не успела понять, как они очутились в отцовском кабинете.
Вокруг был беспорядок. Над ровным языком пламени, выходившем из стола, плавала в воздухе забытая чаша. Жидкость была красного цвета. Или нет.
Вран плеснул в колбу воды и поднес к языкам пламени. Вода забурлила. Вран взял с полноса прозрачный кристалл и бросил в нее. Кристалл булькнул, погружаясь в жидкость, закружился в водоворотце — и растворился без остатка. Вран поднял колбу на вытянутой руке и вылил жидкость в широкую чашу. Пошел пар.
— Вот что случится с тобой в Аннуине без Предстоящего.
Нимуэ прикрыла веки.
Аннуин.
Аннуин, Аннуин, Аннуин, великая гармония. Громокипящая симфония. Вода и соль.
— Непадшие могут ходить в Аннуине без него, — сказала она.
— У Непадших нет свободы воли, — резко сказал Вран. — За них все решает Единый. Они вольны в своем выборе не больше, чем вода вольна решить, закипать ей или нет, когда я поднесу к огню колбу. Ты этого хочешь? — яростно спросил он. -Ты, моя дочь — и хочешь отдать кому-то свободу решений?!