Голос у него был низкий, как дальний раскат грома. В детстве она считала секунды от молнии до звука, чтобы определить расстояние до центра грозы. Раз. Два. Три. Четыре...
От широкой и плоской чаши шел пар. Где-то там, в воде, существовал растворившийся кристалл соли. Если выпарить воду над огнем, соль останется — мелкие, мелкие кристаллы, похожие на пыль.
— Ты прав, отец, — сказала Нимуэ. — Я — твоя дочь. Я никому не отдам свободу решений. Даже тебе.
Она повернулась и вышла, не чуя под собой ног.
Комната плыла и раскачивалась на невидимых волнах. Уши заложило, как бывает при перепаде высоты.
Лестница уходила вниз спиралью. Нимуэ спустилась, сосчитав ступени — триста, и тридцать, и три.
Молнии вокруг башни били вниз почти вертикально, и каждый удар высвечивал оранжевые узоры печатей в высоком небе.
Мать стояла у арки портала, держа на отлете маленькую белую чашу, молнии вокруг стягивались в нее и гасли, не достигая земли.
Вокруг нее неподвижной колонной, упирающейся в тучи, стояло спокойствие.
Мать обняла ее свободной рукой и поцеловала в лоб. Нимуэ почувствовала, что дрожит.
— Чего ты хочешь? — спросила мать.
— В Аннуин, — ответила Нимуэ. — Я хочу в Аннуин.
Мать чуть приподняла ее за подбородок и тихо засмеялась. Белые одежды, белые волосы, белая чаша в белой руке вспыхивали и гасли во вспышках молний.
— Ты и правда его дочь. Гораздо больше его, чем моя.
Мать набрала код на портале. Портал ожил. Эйрмид чуть подтолкнула дочь к арке.
Нимуэ шагнула внутрь — и оказалась у озера.
Она обняла ближайшую сосну, села на землю и заплакала.
Потом слезы кончились, и она обнаружила, что сидит в сугробе.
Тогда она встала, сделала пометку, что тепло и холод попали в одну категорию с цветом, и пошла искать дом, в котором жила.
Озеро было завалено снегом, но снег покрывал толстый слой наста, и наст держал ее. Даже следов на нем почти не оставалась.
Нимуэ взошла по засыпанным ступеням и приложила ладонь к двери. Дверь скользнула в сторону. Внутри зажегся свет.
Нимуэ шагнула внутрь, и дверь захлопнулась.
Ей казалось, что с озера попасть в Аннуин будет легче — но оказалось, что это не так.
Она попыталась.
Ничего не произошло.
Ни на первый раз, ни на второй, ни на пятый.
В конце концов она позвонила Энгусу.
— Я не могу выйти в Аннуин.
Энгус пожал плечами.
— Разумеется, не можешь. Аннуин — это все одиннадцать измерений. Включая наши пять. Пока не освоишься с ними — от шести остальных тебе толку не будет.
Нимуэ поблагодарила его за совет и отключилась.
Сказанное значило много разных вещей.
Например, что ссора с Враном была на пустом месте, потому что, по большому счету, поступить вопреки его воле у нее не вышло физически. Пока.