Николай Чудотворец: Полная история жизни, чудес и святости (Вознесенский) - страница 209

Явление св. Николая Ермаку и уведомление об этом казаков

«Приидите, о христоименитое собрание, на слышание нового чудесе, еже бысть в лето от сотворения мира 7210, от Рождества по плоти Бога Слова 1702», – так начинается сказание. В этом году, в царствование Петра Великого, в Сибири, Томского округа, в деревне Крестининой, в доме вдовы Соломин Прокопьевой лежал на одре болезни житель города Томска, сын престарелого воина Саввы Рожнева, именем Григорий. Родственники и соседи, отчаявшись в жизни больного, окружили его постель и молча ожидали разлуки души с телом. Но вот они видят, что больной чего-то начал страшиться, трепетать, и потому стали с напряженным вниманием ожидать, что будет. Больной, до сих пор недвижимый, вдруг как бы невидимой силой всем телом поднимается с постели и начинает говорить с кем-то незримым для них, говорит много и все, как будто давая ответы на чьи-то вопросы, на чьи-то замечания. Наконец он громко вскрикивает: «Господи! все это сотворю, помилуй меня», тихо опускается на постель, приходит в себя и, озирая всех, объявляет, что он совсем здоров, что только чувствует еще в себе большую слабость. Все крайне этому изумлялись, изумлялись и тому еще, откуда взялся, как очутился в доме на божничке образ Николая Чудотворца; у Соломин Прокопьевой никогда такого образа не было, и никто из находившихся тогда тут его не приносил. Вскоре (на следующий день или через день) бывший больной Григорий послал за духовником своим, священником села Спасского, что на реке Яе, Иоанном Кузминым, и ему пред приобщением Св. Дарами рассказал, что с ним было в то время, как он ежеминутно ожидал себе смерти. Родственники и соседи, бывшие очевидцами всего, что с ним тогда делалось, и слышавшие, что в то время говорил он, подтвердили его слова.

Вот его рассказ. «Лежа на постели, – говорил Григорий, – увидел я в избе и даже на улице множество черных и отвратительных чудовищ. Они сначала производили разные мерзкие игры, потом все напали на меня с такою лютостью, что я думал – меня тотчас же растерзают. Тут взмолился я в уме своем Господу Богу, да избавит меня от этих скверных демонов и не попустит мне окаянному погибнуть с беззакониями моими. Вдруг, после того, в комнате сделалось необыкновенно светло, и бесы все исчезли. При этом я увидел образ Святителя Христова Николая, сиявший как солнце; он несся сам собой, держимый невидимой силой; за образом шел старец, похожий на изобраненного на нем, в архиерейской одежде, с копьем или жезлом в руке. Икона, принесенная в дом невидимой рукой, той же невидимой рукой была поставлена на божнице и пред ней сама собой загорелась свеча. Тогда старец положил мне на сердце свой жезл, болезнь моя вмиг прекратилась, и он грозно сказал мне: «Зачем ты, злой человек, полагаешь надежду на дьявола и недобро говоришь о богатстве? Скажи мне правду, как ты вот тогда-то, идя дорогой, рассуждал о богатстве?» Тут я увидел, что ему все известно; известны между прочим и мои злые помыслы, и потому рассказал ему, как я и когда соблазнялся чужим богатством, роптал на свою бедность, и как я раз, идя дорогой, думал в себе, что богатым богатство, должно быть, носят или собирать помогают бесы, что поэтому хорошо бы и мне с ними познакомиться, что они и мне стали бы носить деньги, и за такую помощь я стал бы почитать их. На это старец сказал мне: «Малодушный! оказали ли бесы тебе какую-нибудь помощь в твоей бедности и в настоящей твоей болезни? Если бы я теперь не поспешил к тебе на помощь, то они погубили бы тебя душевно и телесно. Да знаешь ли ты, кто я?» «Не знаю, Господи мой, Господи, кто ты», – отвечал я ему. «Я – архиепископ Николай, Мирликийский чудотворец, скорый христианам помощник в бедах; икона же, на которой изображен лик мой, доселе находилась в доме соседа вашего, Ильи Крестинина, но вместе со мной отошла оттуда потому, что там ей оставаться мерзко. В доме его нет никакого благочиния, там одно беззаконие. Сам Илья – простоумен и глумитель, дети его и внучата воспитаны беззаконно, живут не по-христиански, церковь Божию оставили; в доме его отовсюду собираются кудесники, ветреники и ветреницы для бесчинных игр, песен, плясок, все это сквернит человека и ведет его к погибели; поэтому я и вышел из его дома, не терпя в нем беззакония и неистовства. В дом же вдовицы сей Соломин пришел я, уважая чистоту ее и страннолюбие. Но и у нее не без греха: за детьми своими она не наблюдает, во всем снисходит им, и они с сверстниками своими сквернословят, в дни воскресные и праздничные едят и пьют рано, что все истинному христианину не прилично. И ей, Соломин, и им, ее детям, скажи ты, Григорий, чтобы исправились, иначе зле погибнут и они. Что же касается до Ильи, то его сокрушат тяжкие болезни, в них он и жизни лишится; дом его сгорит; с домом погибнут и два его сына; то же самое будет с домом и детьми Соломин, если не исправятся. Образ мой, который ты видел вошедшим в дом этот, пусть будет отнесен с подобающей честью в деревню Семилужную, и пусть поставят его там в молитвенном доме Вознесения Господня; я хочу, чтобы там стоял и был почитаем мой образ».