Теперь, после семи лет, он слышал то же рычание зверей, и оно переносило его в прошлое, полное смятения и страха. Та же комната, та же тишина и то же ожидание. Стоя у окна, он не решался даже чуть-чуть приподнять штору. На другой стороне улицы молодая девушка (теперь уже не такая молодая, но все еще живущая там) выносила на балкон канарейку. Одним рывком Габриэль распахнул окно. Улица показалась ему меньше, не соответствовала образу в его памяти; окно напротив было закрыто, рамы от дождей потускнели, почернели. Но девушка, кормя канарейку, теперь не вставала на цыпочки (что он угадывал по изгибу ее стройной фигуры). Дробясь на золотистые блики и вертикальные линии, непрестанно вспыхивал неоновый свет.
Габриэль закрыл глаза, и снова нахлынули образы прошлого; комната, в которой он был, виделась ему пустой, голой, зато комната напротив вдруг предстала уютной и открытой его взору. Он увидел розовое платье на кровати, старую сумку, неоконченное шитье. Свет лампочки падал на эти домашние вещи, Габриэль даже мог видеть пятнышки и складки. Мягко двигались тонкие руки, и, как всегда бывало раньше, ее глаза набухали тоской…
Неожиданный шум возвратил его к реальности. В комнату вошла Луиса и, не глядя на него, сказала, как бы желая избежать предисловий:
— Что же дальше, Габриэль?
— Теперь уже все равно, — ответил он, словно отзываясь на собственный невысказанный вопрос.
— У нас ничего не осталось. У меня даже сына нет…
Угрюмое молчание предвещало слезы. Так и случилось.
«Лучше ничего не говорить», — думал Габриэль. И, посмотрев на женщину, в душе удивился: «Почему бы тебе не остаться?» Но во взгляде его была тревога, предчувствие будущей внутренней борьбы.
Внизу, на улице, было так же шумно, как в прежние времена. Из бара — теперь перестроенного, ставшего просторней, — доносилась музыка. Да, это уже не тот бар, что семь лет назад. Мягкий свет падал на лица, но сами лица были ярче, выражение более изменчиво, движения рук беспокойнее…
МОРЕ
— Смотрите! — закричал Гаспар.
Вода потемнела, ее волнение уже не было заметно, как час назад. Черные, тяжелые тучи в небе казались неподвижными. Закрытое облаками солнце едва светилось. Это и вызвало удивленный возглас Гаспара. Но тут же взгляды всех устремились в одном направлении — невдалеке обозначилась темная, длинная полоса, и оттуда доносилось щебетание птиц.
— Мы у берега! — воскликнул Гаспар.
Все зашевелились, словно собираясь встать, и лодка качнулась сперва в одну сторону, потом в другую. Темная полоса проступала все четче.
— Что это? Что это там? — охрипшим голосом спрашивал Орбач. Ветер шевелил редкие пряди на его висках.