— Шуберт… — поправил Сахно, подозрительно взглянув на Хоменко.
«Проверяет», ‒ обижено подумал Сахно. В детстве родители Валеры Сахно измывались над своим единственным отпрыском при помощи музыкальной школы. Он же, вместо фортепьянных миниатюр лирико-психологического содержания, как его герой Шарапов, наигрывал «Мурку» в своей собственной особо разухабистой интерпретации.
Склянский впритык поспевал на рандеву. Подвел городской транспорт, он не учел пробки на дорогах в час пик. Но его переживания оказались напрасными, и он прибыл на место за тринадцать минут до назначенного срока. Он бы никогда не назначил встречу Альбине там, где чуть не попал в засаду, но выхода не было, добытую им информацию надо было передать немедленно. От этого зависела ее свобода. В сгущавшихся сумерках быстро изменялись очертания предметов, стали исчезать мелкие, малозначительные подробности жизни. Несмотря на резко ухудшившуюся видимость, Склянский заметил как с двух сторон от арки и от входа в гастроном к нему устремилось двое в кожаных куртках, правая рука у каждого была в кармане. От стоящего рядом зеленого пластикового балагана с рекламой пива «Оболонь» к нему бежали еще трое. Он не мог знать, что это были просто пьяные, играющие в популярную народную игру под названием: «Догоню и дам по морде».
Слишком много, успел подумать Склянский и, развернувшись, побежал в сторону дороги. Там, у светофора, рядом с газетным киоском чертополохом на ветру мотался Хоменко. Увидев, бегущего к нему Склянского, Хоменко присел на корточки и завыл сиреной. Никто бы не посмел упрекнуть его в трусости, потому что в руке, прикрывая голову, он мужественно сжимал табельный пистолет, совершенно не боясь им застрелиться. Склянскому некогда было сворачивать, он перепрыгнул через Хоменко, который неожиданно сел у него на пути и рванулся через улицу, наперерез рычащей лавине машин. Светофоры всегда стоят на пути, но теперь их красный свет за меня. Так, и только так можно вырваться из западни!
Перебегая между двумя относительно медленно едущими машинами, в сумерках он не разглядел, что одна из них на буксире тянет другую. Налетев на натянутый трос, он упал и оказался под колесами буксируемой машины. Чудом выкатившись из-под нее, он очутился под колесами третьей машины, которая шла на обгон. Но и тут ему повезло, водитель в мгновенье ока среагировал и пушечным ядром пролетел в нескольких сантиметрах от него. Склянский вскочил и все же пересек злосчастный проспект Правды.
Нескончаемый поток мчащихся машин отсек от него преследователей. Подбежав к троллейбусной остановке, Склянский втиснулся в отъезжающий троллейбус. С лязгом захлопнулись створки спасительных дверей и троллейбус начал набирать скорость. Склянский никак не мог отдышаться, ему не удавалось сделать ни вдох, ни выдох. Он отдавал себе молниеносные команды: «Соберись! Сконцентрируйся! Сделай хотя бы легкий выдох!» И тут его грудь разодрала боль равной которой он не испытывал. «Сметь? Подумаешь, смерть! Умереть можно, но только выполнив задание». Но ноги перестали ему повиноваться. Ноги его подвели, ‒ предали и медленно подогнулись.