Катрин рассказывала об этом с таким безразличием, что я едва не расхохотался.
— А вы, — спросил я, — сами-то что думаете об этом?
— Что все кругом идиоты, а мой брат обречен ходить с этой гримасой весь остаток дней.
Теперь мне послышались в ее голосе гневные нотки.
— Не хотел бы я сейчас настаивать, — снова сказал я, — но не думаете ли вы, что, когда кто-нибудь что-нибудь делает, у него всегда есть на это причина?
Катрин посмотрела на меня непонимающе.
— Веская причина, — уточнил я.
— У моего брата есть «веская причина» гримасничать? — спросила девушка, почти рассердившись.
Я ограничился легким кивком и принялся складывать книги в сумку, давая понять, что разговор окончен. И только выходя из аудитории и протянув руку, чтобы погасить свет, заметил, что Катрин так и стоит неподвижно перед моей кафедрой.
— Мадемуазель Рок!
Она медленно повернулась ко мне и крикнула:
— Что за причина?
Я пожал плечами:
— Это ему виднее.
И добавил про себя: пусть он ее и отыщет. Разве не пришлось и мне, тринадцатилетнему, в одиночку узнать, почему я чувствовал свою вину, хоть и был ни в чем не виновным?
После следующего занятия, уже надевая пальто, я спиной почувствовал чей-то пристальный взгляд. Это была Катрин Рок; она терпеливо ждала, а рядом стоял ее брат. Я подумал, что они явились выяснять отношения.
— Простите меня за то, что я сказал вам в тот раз, мадемуазель, я говорил не зная…
Ответил мне Фредерик Рок:
— Вы сказали моей сестре, что у меня была «веская причина» для…
— Да просто ляпнул наобум, — перебил я его, спеша от них отделаться, потому что наблюдать вблизи гримасничавшую физиономию молодого человека было и забавно, и ужасно одновременно.
— Но я и сам чувствую, мсье, — возразил Фредерик, — я и сам уверен, что веская причина есть! А все объяснения, какие мне только ни твердили доктора, всегда казались мне глупыми.
Я вышел из аудитории, не ответив, но брат и сестра шли за мной по пятам. Мне не хотелось, чтобы меня увидели в их обществе. У подножия лестницы я остановился.
— Все, что я могу сказать вам, мсье Рок, — что вы не родились с таким тиком. Но однажды он появился на вашем лице…
— Как маска или вроде того? — воскликнул молодой человек.
— Не… не знаю.
— Нет, вы знаете, — откликнулся Фредерик тоном абсолютно убежденного человека. — Вы ведь столько всего знаете…
— Главным образом об этрусках. И немного о египтянах.
По лицу юноши вновь пробежала гримаса, еще ужасней, чем обычно. Это становилось невыносимо.
— Помогите нам, мсье, — умоляла Катрин. — Помогите же.
Мысль, что я мог в этом хоть чем-то помочь, выглядела абсурдной. Но мне показалось, что эти два молодых существа цеплялись за меня, как потерпевшие кораблекрушение за… за обломок корабля.