— А граф в роли убийцы — это, по-вашему, так же заурядно?
Он был так ошеломлен, что на миг ослабил бдительность.
Катрин воспользовалась этим, чтобы броситься на него, протянув руки с выпущенными, как у хищной птицы, когтями.
— Да она спятила, — растерянно пробормотал я.
Моро уже почти схватил ее, когда она живо отступила на полшага с победоносным криком. Теперь револьвер был у нее в руке.
— Оставьте, Моро, — приказал граф, машинально потирая оставленные у него на руке следы ногтей.
— Уходим, — бросила мне Катрин, передавая мне маску.
По мне, это было для нас лучше всего, но Моро грудью встал у двери, перекрыв нам путь к отступлению.
— Выпустите их, — приказал ему граф.
— Ни за что, — проворчал громила. — Я этой… сейчас башку разобью. Позвольте мне так и сделать, мсье граф.
— Но мсье граф сентиментален, — сказал я совсем тихо. — Он даже не захотел убивать Фредерика Рока.
— Вот, вот, сами видите! — взорвался Моро. — А ведь я говорил вам тогда, что от мальца нужно избавиться!
Тут граф холодно сказал Катрин:
— Стреляйте! Стреляйте в него и сможете уйти.
Моро все-таки хватило мозгов понять, что граф действительно хочет руками Катрин устранить бывшего сообщника, ставшего теперь помехой. И он с рычанием отскочил от двери, выпустив нас.
— Быстрее сматываемся отсюда, мсье Азар! Сейчас эти два господина начнут объясняться и метать молнии друг в друга…
Мы быстро сбежали по лестнице и на удивление легко нашли в темноте обратный путь.
— Слушайте, Катрин, мне и вообще не очень нравятся такие штуки, а у вас в руках и подавно, — сказал я, указав на револьвер.
— После года занятий стрельбой из арбалета, мсье Азар,— ответила мне Катрин, — я еще два года занималась стрельбой по летящим тарелкам.
Мы шли мимо пруда. Катрин широким развязным жестом выкинула револьвер в воду. Однако ж девица-то сногсшибательная.
— У меня для вас плохая новость, Катрин. Решетчатые ворота заперты.
Ограда у входа была очень высокая.
Немилосердно исцарапанные кто где, мы наконец уселись в пятый «Рено». Катрин взялась за руль.
— Итак, эта маска поддельная? — спросила она, трогаясь с места.
— Во времена Адриана д’Аранкура была настоящая — когда ее фотоснимок публиковали в энциклопедиях. То же самое касается и маленького Боттичелли рядом с террасой. Но графу Ксавье д’Аранкуру срочно понадобились деньги. И вот — прощай, маска, и прощай, Боттичелли!
— Но ведь граф может распродавать принадлежащие ему древности и не заменяя их фальшивками, — заметила Катрин.
— Да. За исключением тех, которые он успел продать до 1973 года, когда они еще не принадлежали ему. Вот отсюда и возникла необходимость заменить их копиями, чтобы его отец ничего не заметил. В прошлом существовало немало замечательных фальсификаторов, к примеру, Альфредо Фиораванти; они ваяли «этрусские» статуи и продавали их в нью-йоркский Метрополитен-музей. Но вышло так, что первую копию римской маски изготовил отнюдь не гениальный копиист. Граф Ксавье приказал сделать новую и в это же время скопировать и Боттичелли. Но было слишком поздно.