Я бросился ей на помощь, споткнувшись обо что-то по дороге и выбросив руки вперед. И тоже вскрикнул, как и она. Катрин светила фонариком на человеческую фигуру, раскачивавшуюся прямо перед нами.
— Манекен, — пробормотал я.
Манекен, одетый с иголочки, будто сошедший с витрины модного магазина, болтался, подвешенный на крюке. Зловещая шутка.
— Ничего мы не найдем здесь, Катрин. Умоляю вас, пойдем отсюда.
Вдруг Катрин с силой сжала мое плечо.
— Нильс!
Я услышал. Это был самый страшный звук, какой я только мог услышать в этих местах. Тук, тук. Трость!
— Сумасшедшая, — вырвалось у Катрин.
Нет, нет, не она. Это он. Седые волосы «в артистическом беспорядке», черный костюм, зловещий силуэт. Тук, тук — и вдруг этот звук наполнил меня до краев.
— Быстрее же, Нильс, пойдемте!
Что? Пойти к нему, увидеть его, коснуться!
— Да скорей же, Нильс! Сейчас она запрет дверь…
Дверь закрылась. Поворот ключа, еще один. Потом лязгнул железный засов. Катрин бросилась к двери и принялась изо всех сил молотить по ней кулаками.
— Откройте, откройте!
С той стороны двери в ответ раздался смех — дребезжащий смех, хохоток безумной, наконец вернувший меня к реальности. Нас только что заперла здесь мадам Лакруа. Тук, тук. Она спускается вниз, ступенька за ступенькой, отяжелевшая, не в своем уме. Она удаляется, уходит, ухмыляясь, уже совсем невменяемая. Оставив нас на улице Распятия, в нежилом брошенном особняке, на чердаке. Пленниками. Катрин стучит в дверь руками и ногами. Я кладу ей руку на плечо.
— Успокойтесь. Это не поможет.
Страх отпустил меня.
— Поищем выход, Катрин.
Выйти через дверь нечего было и думать. Замок и железный засов закрыты, древесина плотная и толстая.
— Здесь должно быть слуховое окно, — пробормотал я.
Действительно, было одно окно, слева от манекена-висельника, вне пределов досягаемости и к тому же заделанное фанерными планками. Я совсем приуныл.
— В любом случае, — тихим дрожащим голоском произнесла Катрин, — это всего лишь вопрос терпения. Кончится тем, что обо мне забеспокоятся дома…
— А разве кто-нибудь знает, где вы?
— Конечно. Соланж.
Я вздохнул. Сколько часов нам предстоит провести в этом месте? Пока нам светит фонарик, все еще терпимо. А когда батарейки начнут садиться…
— Я хочу пить, — сказал я.
— Ох, Нильс, да ведь мы здесь не больше десяти минут, — возразила Катрин.
— И еще я задыхаюсь. Здесь не хватает воздуха. Такое чувство, будто мы остались в мертвецкой после того, как все работники морга разошлись по домам.
Я задрожал от собственных слов. Мне представилась Катрин, распростертая на земле, разложившаяся, как принцесса Ларция. Катрин резко осадила меня: