И без вопросов было понятно, что все ждут прибытия прокурорского следователя, который в отличие от милицейского, дежурившего при отделе всю ночь, спокойненько отдыхал у себя дома, в уютной и теплой постельке. А еще ждут судебно-медицинского эксперта да кинолога с собакой, каждый из которых находился в своих апартаментах. Поэтому Демин, поздоровавшись со всеми за руку, спросил: давно ли они тут, кто обнаружил труп и установлена ли личность убитого.
— Убитой, — тут же поправил криминалист, проигнорировав первую часть вопроса. — Убитой, — подчеркнул он, как человек, привыкший к точным определениям и четким профессиональным действиям.
Морозов, хоть и хмурился, отчетливо понимая, что дежурство его в этот день затянется, пожалуй, до обеда, а то и до самого вечера, был более общительным с коллегой.
— Да минут так с десяток будет. Ждем прокурорского… Из очевидцев — только дворник Похмелкин, который и обнаружил труп. Кто такая, — речь пошла о погибшей, — неизвестно. Подойди, посмотри, может и опознаешь, — указал рукой в сторону свернутого пополам ковра, чтобы вид мертвого женского тела не привлекал внимания зевак до прибытия прокурорского работника и других специалистов.
— Да ничего не трогай, — предостерег криминалист.
— А что дворник говорит? — прежде чем идти к прикрытому полой ковра трупу, спросил Демин.
— Говорит, что у него башка болит…
— Я — серьезно, — не принял шутки товарища Демин.
— А если серьезно, то говорит, что пришел, увидел и… дежурному по «02» сообщил. И все. Почти как Юлий Цезарь: «Пришел, увидел, победил»!
— Только не «победил», а наследил, — коротко хохотнул криминалист.
— Вот именно, — поддержал его участковый при упорном молчании следователя Воробьевой, не желавшей заниматься пустословием, трепом, — он наследил, а нам дерьмо разгребать!
— Понятно, — буркнул Демин неопределенно, так как в действительности, по большому счету, понятного, кроме разве грубого милицейского юмора, ничего не было — сплошные вопросительные знаки, и направился к трупу.
Убитой на вид было лет тридцать — тридцать пять. Коротко стриженные, под мальчишку, темные, почти черные волосы, продолговатое, остроносое лицо, чем-то напоминающее личико крутой кинозвезды Ирины Апексимовой. Чуть оттопыренные уши. Но лицо мертвого человека — это вам не лицо живого, оно всегда старит своего обладателя. А еще делается очень неузнаваемым. А тут и без медицинских познаний было вполне понятно, что данному лицу еще при жизни его обладательницы изрядно перепало. Оно распухло и покрылось гематомами. Впрочем, как и шея, и часть груди, видневшаяся через разорванную блузку. Кроме разорванной светлой блузки, короткой до неприличия темно-синей юбки да нижнего белья, другой одежды на трупе не было.